Перевернутое небо

– Едри его вошь! – воскликнул Африка, дочитав статью, – Что на белом свете делается! Пишут про алмаз, которого никто не видел. Сам журналюга его тоже не видел, но про него пишет. Написать и я могу, даже лучше, но ты покажи мне энтот алмаз, а если показать не можешь, зачем писать? У меня в Белом море много чё есть, но я ведь статьи не пишу! – Африка махнул рукой, – Оно на дне, никто не видит, а ежели кто и видит, молчит. Вот коммунизм построим, тогда и добудем всё на поверхность, чтобы все видели и пользовались.

– Что ты там на дне видел? – перестав жевать, перебил его Ромка.

– Много чё видел, но помалкиваю, не для посторонних это ушей, а за разглашение природной тайны и Бог может наказать, – сказал Африка и действительно замолк.

Пауза не успела наступить, к их закутку подошли тётя Кузя и два парня, в которых односельчане едва признали своих бывших жителей. Володька и Валерка, ныне городские жители, заметно подросшие и возмужавшие. Они собрались в свои родные края на рыбалку. Молодые парни пребывали в том возрасте, когда в голове, как говорят, гуляет ветер. Молодые ребята строят большие планы, мечтают о путешествиях, о небывалом денежном счастье или вот, как сейчас, мечтают наловить много рыбы. Уж они-то знают все деревенские рыбные заветные места! С этой целью они и направились не куда-нибудь, а именно на родину, где, как они считают, самые богатые рыбные места, хотя испокон веков в радиусе пятидесяти километров вокруг деревни никто и никогда много рыбы не наловил.

Имелись, конечно, в округе и озёра, и речушки, и даже рыба, но разве без труда, с наскоку, что-нибудь выловишь?

Тётя Кузя, Кузякина Полина Кузьмовна, председатель местного колхоза «Имени двадцать второго съезда КПСС», маленькая властная женщина, около двадцати пяти лет от роду, спокойно справляется с бешеным колхозным быком, а по сему односельчане её боятся и уважают. Муж Кузякин Кузьма Кузьмич погиб в море при шторме, добывая рыбу для колхоза. Теперь она вдова и сама заправляет всем хозяйством за себя и за мужа. Тётя Кузя никогда не жалуется и не сетует на свою тяжёлую жизнь, а, наоборот, всегда стремится подбодрить и поддержать своих односельчан, внезапно попавших в чёрную жизненную полосу.

Зашедший в вокзал вместе с тётей Кузей и парнями человек в камуфляже сел несколько отдельно, в сторонке.

Через некоторое время, когда по громкой связи объявили очередной перенос рейса, большая компания мужчин поднялась со своих мест и направилась в буфет, женщины вынужденно потянулись следом. Обед диктор аэровокзала в своём объявлении не отменил, а задержка рейса вынуждала позаботиться об этом самим пассажирам, поэтому все одновременно подумали об одном и том же. Бутерброды бутербродами, а настоящий обед с тарелкой горячего супа в приличном заведении никто не отменял!

В буфете мужики заняли два соседних высоких столика, а женщины пристроились за другими столами, понимая, что мужчины без выпивки никак не обойдутся и начнут свои застольные разговоры, отвлекая, в свою очередь, женщин от самых главных разговоров про то, «кто кому чего сказал». Женщинам очень хотелось услышать друг от друга «новости», которые они все знали наизусть.

– А Вы к нам в Сорожье? – спросил дед Африка мужчину в камуфляже, пристроившегося в их компанию.

– Я услышал в разговорах, что вы летите в Сорожье, к вам и пристроился. Я ведь тамошний, местный, только из Ленивого, хочу навестить родные края. В общем-то я и родственников своих не знаю, и вообще никого, меня увезли оттуда трёх месяцев от роду, но наш старый дом должен ещё стоять, сто лет не прошло, правда, жителей в деревне вроде уже нет.

– Никого нет, – подтвердил Африка, – Кто умер, а кто уехал. Деревня в сорока километрах, стоит сиротинкой сама по себе. Создавали многие поселения до войны и в войну, размещая на заработки ссыльных и раскулаченных, а больше не на заработки, а для работы за бесценок на государство. А ты чей будешь-то?

– Я Сахаров, может, слышали…

– У нас Сахаровых полно, всё побережье има усеяно. Преобладают одни и те же фамилии, поскольку другие, приезжие, фамилии в наших краях редкость. Ежели ты Сахаров, значит, наш, – категорично сказал Африка, – Не можешь быть не нашим. Мы своих никому не отдаём. Как сказано у коммунистов: человек человеку друг и товарищ, и даже брат! А человек со знакомой фамилией вообще близкий родственник – так трактует наука философия.

– Конечно, ваш, – согласился мужчина, успев выпить вместе со всеми стопку, точнее, то, что оказалось на дне гранёного стакана.

Молодые парни, пока двое из компании разговаривали, успели быстро организовать всё для начала разговора.

Выпив «на вторую ногу», мужчина сказал:

– Я правнук деда Сергея, который построил наш родовой дом, а звать меня Василий. Свою малую родину я обязан помнить и чтить. Тебя не знаю и никого не знаю, а родину свою знаю и помню…