Переведи меня через Майдан...

— Почти. Да вот и он. — к машине приблизился мужчина, с двумя сумками, футляром для видеокамеры и со съёмным штативом. — Познакомься, Володя. Это Рогов Сергей. Мой киевский друг, тоже журналист.

— В прошлом. — Рогов протянул руку.

— Журналистов, как и шпионов, в прошлом не бывает. — незнакомец, крепкий мужчина, лет сорока — сорока пяти, под метр восемьдесят ростом, брюнет с плешью на голове, и слегка искривлённым носом протянул руку, — Дмитриев, Владимир. Оператор. По совместительству, Санчо Панса нашего Дон Кихота.

Рогов ответил на крепкое пожатие: москвич слегка картавил, чего, судя по всему, немного стеснялся.

— Слава богу, не Расенанта. — Самойлов ещё раз крепко обнял Рогова. — Ну, двигаем в столицу Малоросии.

Михаил смотрел в окно, узнавая и не узнавая Киева. Друзья, работающие с ним на одном телеканале и побывавшие недавно в командировке в столице Украины, удивляли его своими рассказами. Действительно, в сравнении с Москвой, Киев выигрывал. И чистотой улиц. И попыткой совместить архитектуру ХІХ столетия с современными постройками. Да и жители южной столицы были более спокойны и размеренны в своих движениях.

— Что, нравится? — с некоторой долей гордости в голосе произнёс Рогов.

— Не то слово. — признался Михаил. — Честно говоря, некоторых улиц даже не узнаю.

— Я сам не узнаю. Всё время в грёбаном бизнесе провожу.

— Ты ведь, кажется, исподним занимался?

— Не исподним, — Рогов выразил голосом обиду за профессию. — А белизной, то есть, в переводе с украинского, нижним женским бельём. Женским, понимаешь, а не мужским. А сейчас и не только им. Есть одна точка, что продолжает торговать женскими причиндалами, но в основном переключился на компьютеры.

Самойлов усмехнулся:

— Всё, как у нас. Начинаем с трусов, заканчиваем танками. В журналистику назад не тянет?

— Нет, спасибо. Нахлебался в своё время во как. — Рогов провёл ребром руки по горлу, — Да и какой из меня журналист, по правде говоря. Вот у тебя словоблудство от бога. У Лизки Шинкорук тоже. Кстати, где она сейчас?

— В Дании. Уехала на заработки, вышла замуж, родила двоих детей. Домохозяйка. Вот такая журналистика. А Севу Крутого помнишь? Говорят где-то здесь, в Киеве.

— Да? Не встречал. Впрочем, он ко мне на точку вряд ли заходил.

Самойлов подхватил шутку смехом.

— Слушай, Лёш, что у вас народ о выборах говорит?

— Ты что, уже работу начал? — рассмеялся Рогов.

— Да нет, просто любопытно.

Рогов вывернул на проспект Победы и прибавил скорость.

— Разное говорят. Кандидатов, как собак нерезаных, что-то около тридцати. Да только все из «бывших». Особо ставить не из кого. Все один в один, — Сергей правой рукой показал объём щеки. — вот с такими мордами, какие нужно лет десять откармливать. В каждом кармане по несколько «лимонов». В обязательном порядке. И каждый, сука, за демократию пуп родной надорвёт. Любому бомжу жопу вылижет, лишь бы за него проголосовал. — в районе станции метро «Шулявская» Рогов вывернул вправо и сбавил скорость. — Да сам в скором времени всё увидишь. А победит у нас, как всегда, народ. И демократия.

Дмитриев, сидящий на заднем сиденье, при последних словах усмехнулся и снова уткнулся в книгу, которую держал на коленях.

* * *

«Если, несмотря на закон и право, на выбор людей, и на все наши усилия, подобно тому, как это было раньше, победителем на выборах всё-таки будет оглашён представитель от власти, мы не просто организуем, мы возглавим настоящее восстание. Нами накоплен немалый опыт по части того, как поднимать людей на акции неповиновения. И данный опыт даёт нам право надеяться на то, что в этот раз народ не проиграет.

Александр Литовченко, специально для журнала «Новое время», N 9, 200… год»

* * *

Вилен Иванович Щетинин, руководитель так называемой «семёрки», то есть седьмого отдела внешней разведки, который, в СВР, занимался анализом и разработкой внешней и внутренне — политической жизни стран бывшего СССР, поудобнее устроился в глубоком кожаном кресле в кабинете генерал — лейтенанта Проклова. «Разгона» сегодня не предвиделось. Виктор Васильевич, глава службы внешней разведки России, лично заваривал китайский, крупнолистовой чай. А то был первый и главный признак спокойной, деловой беседы.