Переведи меня через Майдан...

Синчук отключил телефон и ещё раз выругался: очередная ночь псу под хвост. Теперь ещё с этим сраным депутатом разбираться. Развернув полиэтиленовый пакет, подполковник поморщился: бутерброд с колбасой, собранный утром женой, на такой жаре к вечеру «сдох»: стал скользким и противным.

— Что за день… — звонок мобильного телефона приостановил исторжение нового потока эмоций. — Синчук слушает.

— Слушай, подполковник. — голос начальника областного управления СБУ, прямого руководителя, сейчас был явно не к месту. — Ты кого ко мне на дачу послал, а? Эти, твои ханурики продали два поддона кирпича… Представляешь? Силикатного. Кизиловского. Ты знаешь, по чём ныне такой кирпич?

Нет, — Синчук прикрыл мембрану телефона и выматерился. — день сегодня действительно хреновый.

* * *

Богдан Васильевич Петренко напился не случайно. Точнее, напился специально. В надежде заглушить те чувства, которые именуются сомнением.

После встречи с Луговым, он всё время физически ощущал, как привычная, твёрдая поверхность земли уходит у него из под ног. На Козаченко собирались совершить покушение. Такое с трудом укладывалось в голове. Но, Петренко прекрасно понимал: Луговой не из тех людей, чтобы шутить. Это раз. И он не сам проявил инициативу. Льву Николаевичу, как помнил Богдан Васильевич, сантименты были не свойственны. Политологу приказали — он выполнил распоряжение. Чьё? И так понятно. И вот именно с этого места размышлений земля то из под ног и начала убегать.

У Богдана Петровича было два варианта действий. И оба его никак не привлекали. Предположим, говорил сам себе бывший секретарь ЦК ВЛКСМ, я сообщу Козаченко о том, что того собираются отправить к праотцам. И, первый вопрос, какой зададут в ответ, будет звучать так: а откуда, пан Петренко, вам известно об отравлении? Ах, от товарища Лугового… А что вас объединяет со Львом Николаевичем? — последует второй вопрос. А за ним и третий: а почему вы скрывали факт вашего тесного знакомства с российским политологом? И четвёртый: а почему Луговой обратился именно к вам? С этих, и последующих вопросов то и начнётся крах его и без того шаткой карьеры. И тогда всё! Повторного возвращения в «большую политику» не состоится. Факт!

А если промолчать, результат понятен без слов.

Сомнения Богдана Васильевича мучили долго. Пока их не залил алкоголь.

* * *

Андрей Николаевич вскрыл панцирь краба и осторожно выцарапал мясо:

— Божественно. Давненько такого не ел.

— Вот и замечательно. — Тимощук разлил коньяк по бокалам, раздал их гостям. — Итак, Николаевич, выпьем за будущее. Точнее, за то будущее, которое каждый сам для себя рисует. И на которое надеется.

— Я бы выпил за то будущее, которое не рисуют, а создают. — Козаченко слегка пригубил спиртное.

— Создать — не проблема. — вставил реплику зам Тимощука Лосев. — По крайней мере, у нас всё для этого есть. А вот спланировать, задача не из простых.

Козаченко почувствовал, как его бросило в жар. Странно, раньше никогда коньяк так на него не действовал.

— И тем не менее мы с данной задачей справились. — Андрей Николаевич налил себе минеральной воды. — У нас есть не только спонсоры, но и люди, которые могут помочь в осуществлении проекта.

— Вы имеете ввиду Павелича? — Тимощук ел основательно, добротно. Так, будто занимался тяжёлым физическим трудом. — На нём можете поставить крест. И в дальнейшем, Николаевич, я бы не советовал тебе пользоваться отработанным материалом.

Тимощук откинулся на спинку стула и устало положил руки на стол:

— Павелича мы в скором времени объявим персоной «нон-грата». Это, так сказать, к слову. Ну, и чтобы ты был в курсе. А потому, в дальнейшем на его помощь не рассчитывай. Поскандалить поскандаль, вокруг его имени. Когда мы серба не впустим в страну. Но не более. Дальше. Поддержку тебе, так и быть, организуем. При двух условиях. — Тимощук кивнул Лосеву, и тот снова покинул помещение. — Первое. Ты оставляешь нас, то есть меня и его, — глава СБУ кивнул на дверь, — при своих полномочиях. Скрывать не стану, в случае прихода к власти «быка» мы слетим. У него имеются свои варианты на наши места. Именно потому, тебя и поддержим. Но, ты мне должен гарантировать, что я останусь на Владимирской.

Андрей Николаевич перекрестился:

— Дай Бог нам победить.

— А ты не ссы. У меня команда слаженная, проверенная. Поможет. В Киев никого не пропустим. Твоих ребят защитим.

— А второе?

— А о втором поговорим позже.

Тимощук залпом опрокинул спиртное в рот.

— Сколько человек думаешь выставить?

Козаченко неопределённо повёл плечом:

— Двадцать — тридцать тысяч. Не больше.

— Да и этого много. Мне нужно будет знать всю схему ваших действий. — Тимощук вскинул руку, как бы предупреждая ответ кандидата в президенты. — Не сейчас. А непосредственно перед акцией.

Козаченко почувствовал лёгкое головокружение. Да что же это такое? С утра было в норме, а тут всё перед глазами плывёт. Стол куда-то в сторону ушёл. Вилка в руке плохо себя ведёт. Слабость. Неужели от коньяка?