Переведи меня через Майдан...

Сергей, явно не слушая брата, подошёл к вплотную к нему, и взял того за руку:

— Андрей, мама умерла.

* * *

20.46, по Киевскому времени

— «Грач», срочно приезжай. — говорил Синчук. Тревожно. Нервно.

— Куда приезжать?

— В Беличи. Старику плохо. Очень плохо. Сердце.

«Грач» выбежал на проезжую часть, остановил такси.

— В Коцюбинское.

Водитель бросил взгляд на пассажира.

— Двадцать.

— Согласен. Поехали.

— Двадцать «баксов»! — назвал хозяин машины, по его мнению, астрономическую сумму.

— Если доставишь за двадцать минут, дам сорок. А за пятнадцать — пятьдесят.

— А если за десять?

«Грач» посмотрел за окно. Они находились в районе Лукьяновки.

— Не реально.

— А если успею?

«Грач» вынул из кармана мятую сотню долларов.

— Тогда твоё.

Машина рванула с места. Какими огородами вёз пассажира водила, тот так и не понял. Но, в Беличах они были через двенадцать минут.

«Грач» протянул сотню. Водитель покачал головой:

— Не пойдёт, брат. Не заработал. Опоздал.

— В таком случае, бери деньги и постой минут десять. — «Грач» открыл дверцу машины. — Не бойся. У меня там друг с сердечным приступом. Ты не знаешь, где есть круглосуточная неотложка?

— На Святошино. Беги, парень. Будь спок, дождусь.

«Грач» перебежал через железнодорожное полотно, проскочил привокзальную площадь, и ворвался в двери дома:

— Как он?

Синчук, державший в руках шприц, спокойно произнёс:

— Плохо. До утра не дотянет.

— У меня там такси. Может, его в больницу.

— Нельзя. Умрёт в пути. Отпусти машину, и возвращайся. Он очень хотел тебя видеть.

Пока «Грач» выполнял распоряжение, подполковник ввёл генералу внутривенное лекарство. Евдоким Семёнович слабо приподнял руку, и попытался что-то показать на пальцах. Говорить он не мог. Не хватало сил. Голос не подчинялся воле военного. Синчук, присев рядом на стул, молча наблюдал за рукой больного. Когда «Грач» вошёл, та, слабой, избитой лозой, упала на край постели.

— Я здесь, дед. — «Грач» взял слабую кисть генерала в свою, и нежно погладил морщинистую кожу руки.

— Он что, твой дедушка? — Синчук привык в этой жизни ничему не удивляться, но чтобы у Рыбака был внук, такого себе и представить не мог.

— Да. — «Грач» поправил одеяло, укрывавшее тело генерала. — Он во время войны любил одну девушку. Она погибла. У неё была сестра. Я её внук. Он, — «Грач» кивнул в сторону кровати. — Всё время нам помогал. Чем мог. И, естественно, когда мог. Вот потому я и пошёл работать в разведку. Ради него.

— Весело девки наши пляшут.

Станислав Григорьевич прошёл на кухню, почистил картошку, сварил её, достал из холодильника селёдку, бутылку водки, и со всем этим добром, с трудом уместившемся на пластиковом поносе, прошёл в комнату. Из динамиков тихонько неслась классическая музыка. «Грач» настроил приёмник на местную волну.

— Вообще-то дед любит джаз. — «Грач» отвернулся в сторону, чтобы Синчук не увидел слёзы в его глазах. — В Америке пристрастился. Армстронг, Мюллер, Эмма Фицджеральд. Но это из последнего. А так, он больше по классическому направлению.

Синчук наполнил рюмки. «Грач» опрокинул стопку, но закусывать не стал. Всё время держал руку старика, будто боялся, что тот уйдёт из жизни без него. — Помню, как-то ему наших купил. Козлова. Так он долго к нему привыкал. А потом всё на его концерты ездил.

— У тебя дети есть, «Грач»?

— Есть.

— Сколько?

— Один.

— Большой?

— Скоро будет семнадцать..

— И кем станет?

«Грач» повёл плечом:

— Надеюсь, человеком. А там, кто знает. По моему пути точно не пойдёт. Я для него неудачник. В связи с «легендой».

— А в управление не хотел перейти?

— Врать не буду, мысли были. Только кто станет тащить мою лямку? Романтика в нашей работе пропала ещё в начале девяностых. Когда стали продавать вся и всё. Мы, как-то, в одночасье стали… Даже не знаю, как определить словами. Скурвившимися, что ли… Понимаю, без денег никуда не деться. Но, ведь не всё продаётся. — «Грач» кивнул на старика. — Ему что, легко было? Однако, он не продался.

Синчук налил по второй, но водка так и осталась стоять на столе нетронутой.

«Грач», что-то почувствовав, сжал ладонь старика. И во время. Лёгкие генерала захрипели, тело вытянулось. Сердце разведчика перестало биться.

«Грач» замер, как бы впитывая в себя смерть близкого человека, а потом, когда худое, побитое жизнью тело безжизненно обмякло, тяжело опустился на пол, свернувшись калачиком, словно спрятался.

— Тебе помочь? — Синчук тронул товарища за плечо.

— Нет. — «Грач» тряхнул головой. — Я завтра должен вернуться в Москву. Если сможешь, похорони его здесь, в Киеве.

— А как же… — подполковник с трудом подыскивал слова. — Может, их разом? А?

«Грач» снова тряхнул головой.

— Никто не знает, где её могила. Она погибла в сорок четвёртом. В Сибири. Пятьдесят восьмая статья. Он в это время находился здесь, на Украине. А потому, ему всё едино, где…. Конечно, если это возможно.

Синчук опустился рядом.

— Сделаю. В лучшем виде. Не тревожься.

— Спасибо. — «Грач» опустил голову, и неожиданно заплакал, тихо поскуливая, и по бабьи тряся плечами.

Эпилог