Перевал (СИ)

Она отняла свои губы от его губ, он вновь увидел её лицо полностью и рубиновый отсвет в её таких глубоких, таких красивых глазах. Такой же, как тот, что давали камни в её ожерелье, свисавшем с её шеи.

Рубиновый блеск её ожерелья, напоминающего гроздь рассыпанных ягод, чем-то похожих на смородину, только более ярких и более красных.

— Я люблю тебя, Алексей!

Боже! как же это было сладко слышать!

И тут же игривое весёлое:

— А ты меня?!

Он попытался пошевелиться, чтобы обхватить её за шею, чтобы погладить её тёмные волосы, чтобы прикоснуться к её лицу… не смог.

Что-то всё-таки не так. Неужели он спит и ему всё это снится. Какая-то тягучая тяжесть давит на разум, вызывая непонятное беспокойство.

Волна тревожности прокатилась по сознанию, зарождая признаки пока ещё далёкой паники.

— Успокойся, защитник! — улыбается она, продолжая гладить его по голове, а он так и лежит с открытым ртом после поцелуя, смотрит в её ведьмовские глаза и не может даже моргнуть.

Нет, это нехорошо! Очень нехорошо! Так не должно быть! У него что, перебит позвоночник? Почему он не может двигаться?

И снова убаюкивающий гипнотизирующий голос, словно кто-то пытается его уговорить. Или уже спорить?

"Что есть правда, Алексей? Истина? Разве тебе плохо?" — произнесла Она в его голове.

"Покажи мне путь в твой мир, Алексей! И ты сделаешь всех людей счастливыми!"

"Ты же счастлив? Ты же хочешь поделиться счастьем с другими, ведь так?"

"Так?"

"Ты хочешь?"

Нежные пальцы гладили его по голове, играли с волосами, убаюкивали, но уже как-то не так как прежде. Уже чувствовалась в их движении сдерживаемая сила, потаённая власть и решимость.

Красные камни ожерелья продолжали мерцать так, что не позволяли полностью отвлечься и погрузиться в негу лобызаний.

Куда же он шёл? С кем? Ведь он точно был не один. Они встретили какой-то караван. К чёрту! Откуда здесь может быть караван?! Но ведь… было же?

На мгновение Она замерла, глядя ему в глаза, и её брови слегка приподнялись, выражая, кажется, искреннее удивление.

— О! Странники? Вы так их называете? — до чего же прекрасны её глаза! Как же хотелось бесконечно долго смотреть в них! — Получается, они до сих пор ходят по маршруту?! Неужели?!

Она впервые разорвала зрительный контакт и задумчиво посмотрела куда-то вдаль, куда сам Алексей посмотреть не мог, ведь он совсем не мог двигаться.

Почему он не может пошевелиться?

— Странники…странники, — произнесла она. — Какие, однако, удивительные повороты иногда делает история…

Она продолжила гладить его по голове, и ему ничего в этой жизни не хотелось, кроме как ощущать её прикосновения.

— Как всё, однако, оборачивается, Алёша…

Она что, разочарована им? Почему? Когда он успел её огорчить? Он не хотел её расстраивать!

Она снова посмотрела на него, но только куда-то уже мимо, куда-то в область груди.

Тонкими красивыми пальцами она потянула за цепочку и подхватила крест с распятием на серебряной цепочке, внимательно на него посмотрела.

Невероятно глубокие синие глаза вдруг стали влажными. По идеальным ланитам потекли идеальные слёзы.

— Что с вами не так, Алёша? — спросила она, держа пальцами крестик. Повторила, — Что с вами не так? Егор вот тоже не хотел, тоже сопротивлялся. Но разве это пошло ему во благо?

Егор… Да, был какой-то Егор. Когда? Совсем недавно. Они встретили его в походе. Он не мог вернуться домой. А они, они могут вернуться? Они ведь шли, чтобы вернуться домой, так? Тогда как он оказался здесь?

Она наклонилась над ним и посмотрела в его глаза своим — пронзающим насквозь взглядом.

— Прими свою судьбу, Алёша, — она нежно улыбнулась. — Не стоит сопротивляться. Всё уже решено.

Почему?! Почему так трудно дышать?! Хочется глотать воздух, что есть сил, но всё равно мало!

И без того открытый рот сам собой распахнулся ещё больше в тщетной попытке максимально насытить свой организм кислородом.

Его глаза смотрели прямо в яркое солнечное небо, а перед ними было её лицо. Такое прекрасно, такое милое, что хотелось отбросить все условности и наслаждаться одним только его видом, сколько бы не было на это отпущено времени. И в то же время порождающее такое странное и неприятное беспокойство.

И её рука. Прямо над ним. В её пальцах — маленький рубиновый шарик, переливающийся всеми оттенками красного.

Два пальца, сжимавшие кровавую каплю, разжались, и она стала падать вниз, прямо ему в рот.

— В этом ничего страшного, Алёша. Нет ничего плохого. Не бойся.

Её голос убаюкивал и в то же время заставлял грустить. Вселенское блаженство и такая же вселенская печаль нахлынула на него, заставляя подчиниться воле безумного течения.

Любовь и скорбь, слившиеся воедино.

Но что-то было в этом водовороте эмоций ещё. Что-то, что так сразу и не бросалось в глаза.

Что же это? Алексей пытался найти подходящее слово тому, что смог ощутить, глядя в её зачаровывающие сапфировые глаза.

Рубиновый шарик всё падал и падал, как при замедленной съёмке.

Что же это?

Ягода-капля всё ближе, а он как дурак лежит с открытым ртом, как младенец, ожидая первую подачку материнского молока!

Что же это такое?!

Что он упустил?!