Пересыхающее озеро

— Посольства следили друг за другом, — пояснил Оумар. — Боб говорил мне об этом. В какой мере, я не знаю, и не думаю, что исландцы как-то в этом участвовали, но сотрудники посольств, как натовские, так и прокоммунистические, занимались шпионажем каждый в свою пользу. После окончания «холодной войны» Боб поделился со мной кое-какой информацией, да и ход истории свидетельствует о том же. В задачи контрразведки американского посольства входило следить за передвижениями сотрудников, представляющих враждебную сторону. Они были прекрасно осведомлены, кто и откуда приезжал в страну, кто уезжал, знали их имена, уровень доходов, семейное положение. Много трудов было положено на то, чтобы собрать такую информацию.

— И каков же результат? — спросила Элинборг.

— Некоторые из этих сотрудников были известными агентами, — продолжал Оумар. — Долго здесь не задерживались, приезжали и вскоре уезжали. Занимали самые разные посты. Так, если приезжал человек, занимающий высокое положение, следовало думать, что произошло какое-то особенное событие. Помните, в новостных передачах того времени регулярно появлялась информация о том, что тех или иных дипломатов выслали из страны. Такое случалось и у нас, да и в соседних странах. Американцы высылали русских по подозрению в шпионаже. Русские отводили все обвинения и тут же в ответ выгоняли несколько американцев из своей страны. Подобное происходило по всему миру. Правила игры были всем хорошо известны. Тут ни для кого не было никаких секретов. Враги следили за передвижениями друг друга. Все было учтено в точности: кто приезжал в посольство и кто уезжал.

Оумар замолчал.

— Особый акцент делался на том, чтобы склонить людей к сотрудничеству, — вдруг проговорил бывший министр, — завербовать новых агентов.

— Вы имеете в виду обучение сотрудников основам разведывательной деятельности? — уточнил Эрленд.

— Нет, вербовку новых агентов в стане врагов, — улыбнулся Оумар. — Заставить сотрудников посольств вести разведку в свою пользу. Очевидно, они пытались заполучить как высокие чины, так и нижестоящие, чтобы собирать различную информацию, так что дипломаты были нарасхват.

— И? — заторопился Эрленд.

— Боб смог бы вам подсобить в этом деле.

— Чем же именно? — поинтересовалась Элинборг.

— Информацией о сотрудниках посольств, — закончил Оумар.

— Я все же не понимаю… — начала было Элинборг.

— Вы имеете в виду, что, возможно, он знал, если в этом кругу происходило что-то необычное или неестественное? — предположил Эрленд.

— Он, конечно, не сможет открыть вам все детали и никому не скажет этого. Ни мне, ни тем более вам. Я его неоднократно наводил на разговор, но он только отсмеивался и отшучивался. Но может, он сообщит вам что-нибудь безобидное, что на первый взгляд является любопытным, но труднообъяснимым. Что-нибудь необычное.

Эрленд и Элинборг воззрились на Оумара, не понимая ни единого слова в его экивоках.

— Например, если какой-то человек приехал в Исландию, но не выехал из нее в свое время, — продолжал бывший чиновник. — Боб вполне может вам рассказать о таких вещах.

— Вы намекаете на радиоприбор для прослушивания, так ведь? — спросил Эрленд.

Оумар кивнул.

— А в министерстве? Вы ведь были обязаны отслеживать, какого рода люди приезжали работать в посольствах.

— Мы так и делали. Нас всегда держали в курсе изменений в составе делегаций, появления новых сотрудников и прочего. Но у нас не было ни возможностей, ни потенциала, да и ни малейшего желания устанавливать слежку за посольствами в том виде, в каком они это делали сами.

— Таким образом, — начал рассуждать Эрленд, — если, к примеру, в какое-то из посольств бывших стран коммунистического толка прибыл человек и проработал там некоторое время, но американцы не засекли его выезд из страны, то Боб может знать об этом?

— Точно, — обрадовался Оумар. — Думаю, Боб сможет ответить на ряд ваших вопросов.

Баллон с кислородом въезжает в гостиную вслед за креслом, в котором сидит Марион Брим. Пришлось совершить этот путь, чтобы открыть дверь Эрленду. Он проследовал в комнату, размышляя, каков будет его собственный удел на старости лет. Неужели придется чахнуть дома в обнимку с кислородным баллоном, всеми забытым и отданным на растерзание злым духам? Насколько ему было известно, Марион не может похвастаться большим количеством родственников или друзей. Хотя он точно знал: эта старая развалина с кислородным баллоном никогда не жалела об отсутствии семьи.

— К чему? — Когда-то много лет назад у них зашел разговор на эту тему. — Одни только хлопоты и огорчения.

Они обсуждали семью Эрленда, что случалось крайне редко, поскольку он практически никогда и ничего о себе не рассказывал. И вот тогда, много лет назад, Марион возьми да и спроси про его детей, а у него с ними никакой связи.

— У тебя ведь двое? — Все-то знает!