Перестройка

— Силин говорит, что выслуга есть, а жить в Молдавии не хочет. У него в Воронеже родственники. Да и Нина оттуда родом.

— Давно уехали?

— Да нет, вот третий день.

— Как ты с этой оравой справляешься?

— А мне нравится, подумаешь — пятеро, так они мне очень помогают, особенно девочки и Андрейка.

— Он в гараж ходил?

— Ходил, раза два за картофелем, луком, а что?.. Ты думаешь?! — Глаза Оксаны округлились.

— Да нет! К тому, о чем ты думаешь, он не прикоснется. Там было другое. Ладно, я потом разберусь. А на работе как?

— Я взяла отпуск за свой счет, теперь никто никого не держит. Ездила в Одессу: Ефим Исаакович в Израиль собрался, говорит: вези монеты, — деньги-то туда не возьмешь.

— А золото? Там же все проверяется?

— И я ему об этом сказала, а он, понимая, что я-то никому не скажу, взял гвоздь и, держа в руках, говорит: «Так металл есть металл, прибор реагирует на металлические предметы, у нас описывают все, что мы кладем в багаж, но безвыходного положения не бывает».

— Понятно, но золотые гвозди — это тоже до поры до времени. И сколько ты ему отвезла?

— Пока десять.

— И много ли дает?

— Как сказать, но жить можно теперь до весны.

— Хорошо, я все же сегодня пойду на работу, узнаю, что к чему, а насчет Андрейки пока — молчок. Я его найду. Как насчет прав?

— Каких прав?

— Ты же должна получить права.

— Иван, ты, наверно, вообще... Я их еще осенью получила, сам Чеботарь вручил.

Исаев рассказал о встрече с Чеботарем.

— Значит, все же ищут, то-то я в Бендерах заметила: вокруг нашего дома два типа все шастали. Тревожно стало, и уехали сюда. Ты поосторожней.

— Ты что, Оксана? Да я еще кого хочешь в бараний рог скручу, — и он встал и, нежно обняв жену, поцеловал.

— Тихо ты, дети услышат.

— Что же нам теперь и любить нельзя, ведь я, почитай, десять дней не был.

— Все «льзя», только не теперь и не в это время, вот скоро Варваре и Егорке в школу идти.

— А наш Егор как, а Оксана?

— Егор, вроде бы стал говорить почти нормально. Иногда говорит, говорит и остановится, вроде бы, как поперхнется. Иногда немного заикается. А Оксана — хозяйка, они с Варварой мне на кухне встать не дают. А второй Егорка — совсем мужчина, на девок посматривает.

— Конечно, он же кавалер. Я в шестнадцать лет всю Россию проехал.

— Ты лучше этого не вспоминай, если бы ты тогда не сбежал от нас, все было бы по-другому.

— Как это «сбежал»?

— Да так, сбежал и все, я может тогда, со злости, и замуж вышла. Такому парню жизнь испортила. Марина по нем убивалась.

— Ладно тебе, вспомнила о чем, — Иван снова обнял жену и усадил к себе на колени.

— А знаешь что, Ваня, мне тоже нужно в Бендеры съездить. Давай накормим детей,отправим в школу. Егорка с Оксаной останутся дома, а мы поедем к себе на квартиру и вспомним молодость. Давно у нас этого не было, я и сама измучилась. Жизнь-то уходит.

— Я согласен. Только они пусть никому дверь не открывают. Ну, давай хоть поцелуемся, соскучился я по тебе.

Минут пять целовались.

— Слушай, Ваня, а что же я тебя не расспрашиваю, как, что, навалилась со своими проблемами.

— Рассказывать-то нечего. Обратно ехал через Москву. Был у Кузнецовых, разговаривал с Поповым.

— Александром Васильевичем? И как он, все так же?

— Я-то его не видел, говорил по телефону, по голосу, вроде бы, постарел, но говорил бодро. А Кузнецова внуками завалили, жена его умерла, он сам весь белый стал. О какой-то измене хотел мне рассказать, а потом не стал. В Саратове я жить бы не хотел. Квартиру посмотрел: она не в самом Саратове, а в Энгельсе, рядом Волга, но все остальное очень плохо, лучше уж в Молдавии, чем в Саратове. О встрече в Волгограде Иван промолчал. Первый раз он утаил от Оксаны, хотя, может, и надо было рассказать.

Пропищало семь часов. Вышел Егор, старший сын Силиных, поздоровался, зашел в ванную, долго плескался.

— Егорушка, подними Вареньку, и идите кушать, — сказала Оксана.

Начинался новый день.

Глава тридцать седьмая

Исаева волновало не только то, что его искали, сколько то, что могло за этим последовать. И он, стараясь не расстроить Оксану, незаметно взял ключи от гаража.

Сейчас была реальная угроза! Притом какая! Уезжая, он хотя и перепрятал самородок, но все, же в гараже. А пистолеты? Если Андрей взял оба, тогда совсем другое дело. А если один или не брал вообще? Поэтому первое, что хотел сделать Иван, это незаметно сходить в гараж. Если он появится на работе, — все, элемент скрытности пропадет. Но все, же жизнь, любовь, страсть перебороли все. И Оксана с Иваном, оставшись одни в своей квартире, уютной, хорошо обставленной, словно провалились в сладострастную истому половой близости и, зайдя в квартиру около десяти утра, очнулись около двух часов дня.

— Ваня, а Ваня, а сколько времени-то?

— А я откуда знаю, рано еще.

— Где же рано, посмотри, сколько большие часы показывают!

— Не может быть! Вот это да! Неужели сейчас два часа?!

— Уже и перерыв прошел, вот это разыгрались на старости лет.

— А что, Оксана, если ты забеременеешь?

— В сорок лет-то? Не смеши людей! Да и зачем нам, считай, уже трое!