ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

— Почему так получается, что как только человек начинает заниматься широкой миссионерской деятельностью, то со стороны некоторых людей внутри Церкви возникает осуждение его трудов? Отец Александр Мень критикуется до сих пор, и вот с недавнего времени Вас тоже некоторые православные начали называть чуть ли не еретиком.

— Моя ситуация все же не тождественна с проблемами вокруг наследия отца Александра Меня. Отца Александра в основном критикуют (другой вопрос — справедливо или нет) за то, что он говорил. Меня же критикуют за то, как я говорю. Некоторым людям не нравится сама манера аргументации, лексика, способ беседы, примеры и так далее.

Общее у меня с отцом Александром — это, пожалуй, убеждение в том, что «зараженность той или иной сферы грехом не может служить поводом для ее отвержения. Напротив, борьба за утверждение Царства Божия должна вестись в средоточии жизни»[1115].

— Какая существует связь между Вашими трудами и миссионерской деятельностью отца Александра Меня?

— Я думаю, довольно традиционная. Вообще, в истории культуры, в самых разных областях и науки, и религии каждое новое поколение начинает свой путь с полемики с предыдущим. Дети осознают себя путем противопоставления отцам, чтобы потом, в старости, понять, что отцы не были такими уж глупыми, как казалось в 16 лет. Но пока моя связь с отцом Александром, скорее, через противопоставление.

Наше главное отличие обусловлено тем, что миссионер, как никто другой, зависит от своей эпохи и своей аудитории. Если монах-молитвенник во все века один и тот же, то миссионер всегда обращен во внешний мир и от него очень многое зависит; поэтому меняются речь, аргументация, подбор тематики. И все это определяется не тем, что хочет дать миссионер, а тем, к кому он обращается.

Время отца Александра Меня ушло, это 70-е годы, когда нужно было преодолевать всеобщий скепсис интеллигенции, показать, что люди веры не такие уж дремучие дикари по разуму. А сейчас ситуация иная: приходится не столько завлекать людей в храм, сколько отталкивать. Чтобы люди понимали, что это — серьезный порог и через него нельзя просто так, как по гололеду, вкатиться на общей волне, без каких-либо изменений в себе, без понимания, где ты и что ты. Поэтому сейчас миссионеру приходится вести себя гораздо более полемично, чем в 70-е годы[1116].

— А какой должна быть современная проповедь? Для всех ли пригодны Ваши своеобразные приемы?

— Я совсем не хотел бы, чтобы люди меня копировали. Для этого нужно пройти мой путь, быть мной. Требование же к проповеди Христовой одно — быть Христовой проповедью. Человек индивидуален, и проповедь индивидуальна. Евангелия тоже отличаются индивидуальностью изложения: у Марка — одно, у Иоанна — другое. Но их объединяет одна вера, один Христос.

А «приемов», я надеюсь, у меня нет. Я вообще не люблю людей куда-то звать. Я боюсь этого. Я никого не зову в Православную Церковь. Наоборот, иногда говорю: «Подумайте, куда вы идете, как вам будет здесь тяжело».

— Но ведь это как будто непедагогично?..

— Ну, это пусть тоталитарная секта «рисует»: «Вот, попадешь к нам, получишь все блага земные и небесные, Христос тебя любит, ты спасен» и так далее. Я должен честно сказать, что быть православным тяжело. И действительно тяжело, со всех точек зрения.

Но если Вы честны перед Богом в своем поиске, то ищите Православия, потому что Православие — это Истина, но не думайте, что Вы здесь комфорт какой-то найдете: душевный, интеллектуальный, человеческий, культурный. Может, все это приложится, не знаю. Но гарантий нет. Скажем так: Голгофа гарантированна, а Фавор — нет.

Впрочем, Вам я признаюсь, что в этой моей позиции есть толика «провокации». Если Вы говорите подростку, что вот это трудно, почти невозможно, то он именно за это и возьмется. А если Вы ему скажете, что это плевое дело, то он действительно так к этому и отнесется. Для молодого человека естественно искать трудностей, приключений на свою голову. Если сказать парнишке: «Иди со мною, и у тебя будет все здорово», — он справедливо сочтет тебя за вербовщика. А вот если сказать: «Наше дело правое, но нам будет тяжело и нас ждет поражение, но мы еще выиграем пару сражений», — то, мне кажется, на такой призыв откликнется только настоящая душа.

— Вот теперь видно, что Вы рассуждаете как педагог.

— Дело не в педагогике, а в честности. Я просто знаю, что нельзя зазывать в Церковь, заманивать. Я очень боюсь, что проповедь может превратиться в идеологическую пропаганду. Чтобы этого вырождения не произошло, нужно понимать, что обращает людей Господь, а не ты лично. И нужно быть готовым к поражению.

— Каково Ваше отношение к духовным учебным заведениям для мирян?