ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

Сегодня же церковный бюджет не выделяет средств в распоряжение самих миссионеров, и тем самым все расходы, связанные с поездкой миссионера из одного региона в другой, ложатся на плечи приглашающей стороны. Так что пока вопрос о материальной поддержке миссии не урегулирован у нас ни на общецерковном уровне, ни на епархиальном, ни на приходском.

У нас нет пока понимания того, что миссионерство — это, все-таки, затратная деятельность. Церковь ограбили, многое разрушили, и теперь, естественно, приходится просить: «Помогите, дайте, подайте…». В итоге вырабатывается конфигурация протянутой руки, когда брать легко, а отдавать тяжело. И потому все те направления, которые требуют вложения средств от самой Церкви, у нас еле живы. Это и благотворительность, и миссионерство, и программы социального служения, школы, образование…

А «миссионерство от безысходности» означает следующее: юноша окончил семинарию, но не успел вовремя жениться и принять сан. Тогда он пытается каким-то образом просуществовать при каком-то приходе или школе. Скорее всего — в качестве преподавателя воскресной школы, «катехизатора». Но он сам воспринимает это свое послушание как временное. И плодов от такой «миссии» будет мало…

Глядя на сегодняшнее положение миссии в России, я думаю, что миссионерам необходимо получать второе образование. Во-первых, события последних лет двадцати учат, что те люди, которые активно занимаются миссионерством и в этом смысле заметны в церковной жизни, имеют помимо богословского еще и светское образование. Во-вторых, наличие светского диплома, признаваемого властями, школами, университетами, позволяет беспрепятственно входить в различные государственные учебные заведения. В-третьих, это возможность, очень необходимая, финансовой автономии, когда не нужно каждый раз упрашивать настоятеля хоть чем-то поддержать твое физиологическое существование. В-четвертых, это возможность не всякий каприз владыки встречать с обреченным восторгом (а при необходимости и просто уйти от сановного хама…).

Я думаю, что отсутствие финансовой политики, поддерживающей миссионерство, — это проявление общей церковной атмосферы, являющейся не-миссионерской (если не сказать «антимиссионерской»).

— Об этой атмосфере можно судить только по «финансовой политике»?

— Еще тут были бы уместны очевидные знаки благоволения священноначалия к работе миссионеров. До сих пор внехрамовая работа священнослужителя воспринимается в церковной среде как нечто нетрадиционное и даже неблагочестивое. Посему в статуте церковных наград должно быть ясно сказано, что награды даются не просто за арифметическую выслугу лет, но что миссионерски активный священнослужитель получает награды даже прежде активного храмостроителя. О том же должна говорить и практика вручения церковных наград. В Российской Империи статут ордена святой Анны предусматривал награждение орденом святой Анны третьей степени лиц «Обративших к господствующей Церкви не менее ста человек не христиан, или раскольников»[1009]. Естественно, при этом предполагались и пожалование в дворянство и пожизненная пенсия.

Кстати, неплохо было бы создать хотя бы общецерковный специальный пенсионный фонд для миссионеров — ибо если они трудятся жертвенно, то и накоплений у них не будет, и здоровье они подорвут быстро, и в полуинвалидном состоянии они вернутся в свои родные места, то есть вдаль от стяжанной ими паствы и от ее возможной поддержки. Когда иеромонах Никодим (Ленкеевич) завершил свои многолетние миссионерские труды среди калмыков, указом Синода он был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем астраханского Ивановского монастыря…[1010] Неплохая пенсия (впрочем, архимандритство он сам себе испросил, сославшись на то, что калмыки желают учиться лишь у знатной духовной персоны[1011]). А что ждет нынешних миссионеров?

— Миссионерские съезды что-то сегодня значат?