ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

Миссионерски пассивный стиль жизни понятен только при условии, что мы «разрешили» Богу спасти не-христиан. Мол, Творец Сам знает, зачем Он их создал столь непохожими на нас и Сам с ними разберется, лишь бы люди они были хорошие… Спроси наших священников прямо, публично — «Тако веруете ли?» — ив ответ услышите анафему оригенистам (сторонникам всеобщего спасения). Но если судить не по словам, а по делам, то наша Церковь столь же давно, сколь и незаметно обустроилась в практическом оригенизме.

Впрочем, есть в нашем богословии один вопрос, неясность в котором и в самом деле серьезно сдерживает развитие миссионерства. Это вопрос о том, кого считать апостольским преемником (чтобы спокойно воспринять нижеследующий текст, стоит отрешиться от личности его автора и представить, будто он написан просто неким вполне себе кабинетным историком, который между делом обратился к исследованию истории миссии, а сам себя к миссионерам никак не причисляет).

В «Миссионерской концепции» говорится: «Исторический опыт православной миссии со времен апостольских являет нам примеры качеств, которые необходимы миссионеру: молитвенность, смирение, бескорыстие, стойкость, ревность о Боге, приветливость. Проповедь преемников апостолов обязана соответствовать здравому учению (Тит 2:1)».

Кто тут имеется в виду под «преемниками апостолов»? Епископы? Вряд ли. Документ ведь называется не концепция епископского служения, а концепция миссионерского служения. Значит, можно быть преемником апостолов и не быть архиереем?

Как соотносятся слова апостольство и миссионерство»? Для слова миссионер уже привычно синонимичным является слово апостол. Смысл слова апостольство несомненно и всецело вбирает в себя слово миссионерство. Мы получили благодать и апостольство, чтобы во имя Его покорять вере все народы, — так сам апостол понимает свое служение (Рим 1:5).

Миссия, как апостольство, — говорит преамбула «Миссионерской концепции».

И в другом официальном документе читаем: «Миссионерское служение Русской Православной Церкви, понимаемое как апостольское» (Концепция возрождения миссионерской деятельности Русской Православной Церкви, утвержденная на заседании Священного Синода б октября 1995 г. Гл. 4).

И в речи Патриарха Алексия слышим: «Миссия Русской Церкви развивалась и процветала благодаря самоотречению и самопожертвованию тех ее членов, которые решались посвятить свою жизнь апостольскому служению. Имена русских миссионеров заслуженно входят в число величайших миссионеров христианского мира. Назову хотя бы имена святителя Стефана Пермского, преподобного Трифона Печенгского, монахов Валаамского и Соловецкого монастырей, особенно преподобного Германа Аляскинского. Апостолом Алтайского края стал архимандрит Макарий»[989]. Логично: если апостол — это миссионер, значит, верно и обратное…

Но в большинстве иных церковных текстов и учебников говорится, что преемники апостолов — епископы.

Трифон Печенгский и Герман Аляскинский не были священниками, а Макарий Алтайский и Константин Философ — епископами. Не был епископом и большую часть своего апостольского служения Иннокентий (Вениаминов)… И все же они были апостолами.

Но если они — апостолы, то как можно это же слово отнести и к современным им обычным архиереям?

Так кто же преемник апостолов — преподобный Герман Аляскинский, даже не имеющий священного сана и тем не менее проповедующий Евангелие на краю земли? Илиепископ, возглавляющий епархию в центре православной империи, и выезжающий за пределы кафедрального города лишь для торжественной службы в других приходах своей области? Пусть это вполне каноничный епископ — и объезды епархии он делает дважды в год, и каждый воскресный день говорит живую и увлекательную проповедь. Но разве это апостольство — обращаться к людям давно уже церковным и в храмах, стоящих уже многие века?

А ведь даже такие епископы редки. Немалая часть их что в истории, что в современности просто неспособна ко сколь-либо живой и авторской проповеди даже среди своих прихожан. Если же их поставить перед лицом критически-вопрошающей аудитории — то они вряд ли смогут пробудить в ней желание принять их веру (вспомним стихи святителя Григория Богослова «О епископах»). Вдобавок львиную долю своего времени епископы проводят в трудах и думах отнюдь не миссионерских — а в решении вполне себе «дьяконских» проблем вроде сбора денег и их распределения. Причем, порой это распределение происходит отнюдь не в пользу «вдовиц» и даже самой Церкви, а в пользу самого архиерея. Неужели и для такого епископа-симонианина нет иного слова, как «преемник апостолов»? Неужели «апостольский удел» на «краю земли» и «кормление» — одно и то же?