ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

У Клиффорда Саймака есть поразительная повесть «Братство талисмана» (поразительная потому, что она являет собой редчайший пример христианской проповеди в жанре фэнтези). По ее сюжету, армия демонов встала на пути участников первого крестового похода, шедших освобождать Иерусалим. С той поры орды демонов и варваров периодически опустошают Европу, язычество торжествует… Архиепископ с горечью оценивает положение: «Свет уходит, — говорит он, — уходит из всей Европы. Я чувствую, что мы погружаемся снова в древнюю тьму». Повествователь продолжает: «В архиепископе иногда бывало что-то ханжески-болтливое, но он вовсе не был глуп. Если он торжественно заявил, что свет уходит, значит, можно предположить, что это так и есть: свет уйдет и вползет древняя тьма. Церковнослужитель не сказал, почему доказательство подлинности манускрипта может сдержать приход тьмы, но теперь Дункан сам понял: если будет точно доказано, что человек по имени Иисус действительно жил две тысячи лет назад и говорил то, что передано нам как Его слова, и умер так, как говорит Евангелие, тогда Церковь снова станет сильной, а у сильной Церкви будет власть отогнать тьму. Ведь две тысячи лет она была великой силой, говорила о порядочности и сострадании, твердо стояла среди хаоса, давала людям тонкий тростник надежд, за который они могут уцепиться перед лицом кажущейся безнадежности». И вот Дункан (рыцарь-христианин) вступает в борьбу с силами зла. С единственным древним манускриптом, способным подтвердить достоверность Евангелия, он пробирается по оккупированной стране. И ему в его странствиях помогают маг, гоблин, грифон. Гоблин так объясняет Дункану, почему он решил помочь христианину: «"Мы не можем любить вас". — "Вы ненавидите нас, так почему же вы предлагаете нам помощь?" — "Потому что мы ненавидим разрушителей еще сильнее, чем вас. Что бы ни думало ваше глупое человечество, разрушители — не наш народ. Мы очень далеко отстоим от них. Для этого есть несколько причин. В этом вторжении разрушителей мы страдаем вместе с людьми, может, чуть меньше, потому что у нас есть своя маленькая магия, которой мы поделились бы с человечеством, если бы оно захотело принять нас. Итак, мы ненавидим разрушителей больше, чем людей, и именно поэтому хотим помочь вам"».

Таков же расклад сил в сказочных мирах Льюиса. В его «Мерзейшей мощи» перед лицом сатанинского зла к людям приходят неожиданные помощники: «'Тогда еще жили на земле нейтральные существа…" — "Нейтральные?" — "Конечно, разумное сознание или повинуется Богу, или нет. Но по отношению к нам, людям, они были нейтральны". — "Это ты про эльдилов… про Ангелов?" — "Слово «Ангел» не однозначно. Строго терминологически, они — силы. Но суть в другом. Даже эльдилов сейчас легче разделить на злых и добрых, чем при Мерлине. Тогда на земле были твари… как бы это сказать?., занятые своим делом. Они не помогали человеку и не вредили. У Павла об этом говорится. А еще раньше… все эти боги, феи, эльфы… общение с ними могло быть невинным, но небезопасным. Они как бы сортировали тех, кто вступал с ними в контакт. Не нарочно, они иначе просто не могли. Мерлин благочестив и смирен, но чего-то он лишен. Он слишком спокоен, словно ограбленная усадьба. А все потому, что он знал больше, чем нужно. Это как с многоженством. Для Авраама оно грехом не было, но мы ведь чувствуем, что даже его оно в чем-то обездолило… Именно эльдилы открыли Рэнсому, что существует заговор против человечества. Более того, именно они советуют ему, как бороться"».

Так и в фантастических мирах Толкиена.

Так и в волшебном мире, который создала Ролинг. Не будем забывать, что книга написана англичанкой.

Мы можем с ней не соглашаться, но просто нельзя возводить на человека напраслину: то, что может показаться неуместным, запредельным с точки зрения русской книжно-христианской традиции (хотя и она знала описания «див», подобных тем, которыми полны страницы «Сказания об Индийском царстве») совсем не является таковым в глазах автора, воспитанного в традициях английской культуры.

Не бесами порождены хоббиты и эльфы, а детской и народной фантазией. А фантазия — вещь, ребенку необходимая. И не надо советы, некогда данные монахам, перенаправлять на детей (мол, «Соборная мудрость отцов Церкви решительно протестует против злоупотребления воображением. Такое действие воображения может привести к тяжким случаям духовного заблуждения, или прелести»)[118]. Фантазировать нельзя на молитве. А помечтать, видя себя летчиком или принцессой, ребенку совсем не вредно. Если монаху почудилось, будто икона улыбнулась ему во время молитвы, — это тревожный симптом. А если ребенок в своей палочке увидел меч или коня — то это нормально.