ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

И, пожалуй, главное отличие русской миссии от византийской — у нас не было презрения к другим народам. Слова, сказанные об отличии русского колонизатора от западноевропейского, относимы и к различию русской и византийской миссии: «Сибиряк хотя и считает себя выше инородца, но у него нет того отвращения к нему, которое мы видим у западноевропейских колонизаторов. Сибиряк видит в нем человека, водит с ним хлеб-соль, заимствует кое-что у инородца и не считает неприличным знать язык инородца, но ставит себе это в заслугу»[875].

Но опять мы не знаем — какие же слова и доводы находили древнерусские миссионеры для своих иноверных собеседников, а потому в нашу семинарию, в «курс миссиологии» цитат оттуда насобирать не можем и «миссионерский типикон» заимствовать у них также не удастся.

ЕРЕСЬ НАРОДОПОКЛОНСТВА

В России все православные люди знают слова из дневника великой княгини Ольги Николаевны Романовой:

И у преддверия могилы

Вдохни в сердца

Твоих рабов

Нечеловеческие силы

Молиться кротко за врагов.

Эти стихи Ольга Николаевна записала, но не написала. Их автор — поэт Сергей Бехтеев.

У этого поэта было и другое знаковое стихотворение, написанное им уже в Сербии в 1927 году — «Патриотизм»:

Любить народ — не значит льстить

Его злодействам и порокам,

Не значит рабски лебезить

Перед его капризным роком,

Любить — не значит поощрять

Распутство, подлость и гордыню,

Не значит слепо прославлять

Жрецов, позорящих святыню.

Любить — не значит всё прощать,

Нет, — это гибель для народа, —

Кто любит — должен исправлять

Родного, милого урода…

Теперь, полагаю, читателю понятнее, почему в предыдущих главах я говорил горькие слова о многовековой хронической болезни православной миссии…

Но чего не стоит делать — так это просто перекатывать из уст в уста и из статьи в статью тезис о том, что опыт миссии у нас богат, прекрасен и безошибочен. «Православная Церковь при распространении христианства не имеет обыкновения строить на чужом основании, утверждать христианство там, где оно уже проповедано, тогда как другие христианские общины зачастую пожинают плоды, где первоначально сеяли другие, и не прочь бывают за деньги и насилием захватывать в свои приюты "овец из чужого стада". Православная Церковь чуждается также и тех приемов, которые допускаются иногда инославными миссионерами при проповеди христианской: не прибегает к незаконным средствам при обращении в христианство, не вступает в сделки с предрассудками и страстями человеческими, не искажает чистоты евангельской истины для того, чтобы приобресть себе больше членов». Так говорил святитель Тихон во времена своей жизни в Америке[876]. Хотелось бы, чтобы история православной миссии была только такой. Но так ли это? Святитель Иннокентий говорил, что его миссия в Америке началась с прозелитизма — в Калифорнии 1 б августа 1836 года он миропомазал индеанку, до того принадлежавшую католической церкви, и русскую, до этого бывшую лютеранкой. «Они были первыми новообращенными в Православие в Калифорнии»[877].

Угрозы были обычной страницей русской православной миссии среди татар и народов Сибири[878]. А борьба с расколом! «Масштабность и жестокость этой борьбы определяли сами высшие церковные деятели, выступавшие в роли инквизиторов… В петровское время благодаря почти исключительно инициативе Синода законодательство о старообрядцах имело неуклонную тенденцию к ужесточению. Мужчинам предписывалось повсюду носить на спине платья специальные красные четырехугольники, а женщинам — позорные шапки с рогами»[879].

Подарки как способ миссии также были и признаны, и рекомендованы. В XVIII веке при крещении осетинам давали холст на рубашку и 50 копеек, а женщинам, сверх того, зеркальце и ножницы[880]. Новокрещеным татарам тогда же «трилетнюю лготу давать во всех государственных сборах, в награждение за восприятие святого крещения давать каждому крест, что на персях висит, по одной рубахе с порты и по сермяжному кафтану с шапкою и рукавицы, обуви чирики с чулками, а женскому полу волосники и очелники, по рубахе холщевой, да от денег мужеску полу по рублю, женскому по 50 копеек»[881]. Если же кто прельщался такими подарками и крестился, а потом все же возвращался к прежней своей вере — таких казнили[882], а тех, кто просто ленился ходить ко службе — штрафовали…[883]

Как и в исламских странах, в России убийц освобождали от смертной казни (и даже не заменяли ее на ссылку) за принятие господствующей веры[884].