Перестройка: от Горбачева до Чубайса

В защиту Лилиных экономических интересов, оказавшихся под угрозой, выступила и жена Луи Арагона — любимая сестра Эльза Триоле. Эльза сочинила письмо, в котором говорилось о свадьбе Татьяны с французским виконтом (о чем в это время даже и речи не было). Письмо было прочитано

Лилей вслух при «друзьях дома» и просто потрясло Маяковского. Как здесь не вспомнить: «Так не достанься ты никому!»

«Сколь бы ни была обаятельна и привлекательна Лиля, как бы ни был умен и талантлив Осип, — все равно стержнем, душой и притягательньм магнитом дома в Гендриковом был Маяковский. Любая его жена никакой «двусемейственности» не потерпела бы. Татьяна, чей психологический портрет Лиля тщательно изучила по рассказам самого Маяковского, по письмам Эльзы, по информации друзей дома, не потерпела бы вдвойне и втройне» (Ваксберг).

Даже попытка отвлечь Маяковского от Яковлевой знакомством с Норой Полонской (женой актера Художественного театра М.Яншина) и желание Маяковского жениться на ней не уменьшили опасность для «семьи» остаться без кормильца и поильца. В то же время, литературное наследие Маяковского могло принести «семье» ощутимые финансовые выгоды. Здесь, как в классическом детективе, можно задать вопрос: «Кому была выгодна смерть Маяковского?»

В результате развернулась широкомасштабная кампания по травле Маяковского, а Брики отбыли в зарубежную командировку с целью ознакомления с культурной жизнью Европы. Перед отъездом Лиля навестила мать и сестер Маяковского, сказав: «Володя стал невыносим. Я так устала!…»

«И среди близких не нашлось человека, которому можно было доверить самое сокровенное. Потому — одиночество на миру, потому — депрессия» (Михайлов).

До сих пор остается загадкой смерть Маяковского, как будто специально подготовленная рядом жизненных обстоятельств, возможно, созданных дружественными Брикам «органов»: провал спектаклей, травля в прессе, создание вокруг него вакуума в смысле человеческого общения, куда вполне закономерно вписывается и отъезд Бриков в Европу. Эту ситуацию хорошо определил М.Яншин: «Все, кто мог, лягал (его) копытом… Все лягали. И друзья, все, кто мог… рядом с ним не было ни одного человека. Вообще ни одного. Так вообще не бывает…» (А.Ваксберг).

На то, что акция против Маяковского была тщательно спланирована психологически, указывает тот факт, что после отъезда Бриков в Европу в квартиру «семьи» переселился чекист Лев Эльберт (Сноб) «и заменил Бриков в качестве ежедневного общества «осиротевшего» Маяковского. Лубянские иерархи от него просто не отлипали, случайно (или намеренно?) оттеснив от поэта его привычный круг» (Ваксберг). Из письма Лили Маяковскому в этот период видно, что старый коллега Лили Лев Гилярович Эльберт дал Лиле и определенное заграничное задание. Это тот самый чекист, с которым Лиля первый раз выезжала в Европу.

Таким образом, складывается впечатление, что в результате полученной от Бриков и от чекистских «друзей» дома информации о желании Маяковского жениться на зарубежной девушке и, возможно, остаться после этого во Франции, были приняты все возможные чекистские меры по пресечению подобных намерений. Возможно, было решено, что мавр уже сделал свое дело и может спокойно уходить, оставшись классиком советской литературы.

Телеграмма о смерти Маяковского, подписанная «Львом Гринкругом и Яней Аграновым», застала Бриков в Берлине, после чего они срочно выехали в Москву. Встречать их на пограничную станцию Аграновым был направлен молодой литератор В.А.Катанян, друг «семьи» с 1923 года. Отметим удивительную чуткость Агранова, направившего встречать Бриков не явного агента своей службы, а друга «семьи» (или одновременно и сотрудника Яни (?)), снабженного специальными полномочиями.

В плане чекистского окружения, какое имели все выдающиеся русские писатели послереволюционного периода, интересно проследить роль некоторых из чекистов-осведомителей, являющихся «друзьями» одновременно и Есенина, и Маяковского, и Горького. Одним из таких «друзей» был Жак (Яков Львович Израилевич), человек без определенных занятий, хорошо известный в Москве и Петрограде. Этот человек во время съемок кинокартины «Закованная фильмой», где в главных ролях снимались Маяковский и Лиля Брик, одолевал последнюю письмами, «требуя признаний в ответной любви и немедленного возвращения «домой» — в его пылкие объятия» (А.Ваксберг)

Но Жак «водил дружбу с Горьким, которую любил афишировать при каждом удобном случае… Бездельников Горький не мог терпеть, но к Жаку почему-то был расположен, привязался настолько, что верил каждому его слову» (А.Ваксберг).

В «заслугу» Жаку Израилевичу можно поставить организацию крупной ссоры между Маяковским и Горьким, ссоры, после которой они просто перестали знать друг друга. В этой ссоре сыграл и свою, неблаговидную роль Корней Чуковский, который «терзался ревностью к Маяковскому» (Ваксберг) из-за женщины, с которой Маяковский давно прекратил всякие отношения.