Перестройка

— По уставу военнослужащего хоронят на месте гибели, но что мы скажем родственникам погибшего?

— А что говорит замполит?

— Ничего, уже, небось, пишет докладную. Какого черта их туда понесло!

— Они же думали, здесь как у нас. Вина захотелось!

— Командир говорил, по радио передали, что выслали нам навстречу отделение на БТР. А что со вторым солдатом?

— Так вот уже два часа операция идет, Оксана туда никого не пускает.

— Ну, у тебя жена! И где ты ее такую отыскал?

— А чего? Нормальная жена, я доволен и очень!

— Не то слово, я такую впервые вижу, чтобы и красивая, и умная, и добрая, и строгая.

— Слушай, Боря, давай лучше посты проверим, все равно не спим.

— Пошли.

Они, надев накидки поверх бушлатов, нырнули в темноту.

Шли рядом вдоль машин, молча.

— Стой, кто идет?!

— Тирасполь, ты Иванов?

— Ага, только что кто-то ракету пустил недалеко от нашего левого фланга, но она как-будто и не загорелась полностью, а поднялась высоко.

— Это, скорей всего, разведывательная ракета, для указания целей, кто-то нас засек.

— Только этого нам не хватало, Исаев.

Буквально через десять минут зашипела вторая ракета, но уже с правого фланга.

— Точно, это указательные ракеты, нужно двигать колонну.

— Ты что, пока мы двинемся...

Но в этот момент что-то противно засвистело и завыло.

— Мины! — закричал Иван и бросился в сторону, где, предполагал, стоит санитарная машина.

В это время, метрах в двухстах, грохнул первый взрыв и, словно отвечая ему, откуда-то спереди ударил крупнокалиберный пулемет.

Подбежав к санитарной машине, Исаев увидел, как от темной глыбы отделились три фигурки.

— Оксана, стой! — закричал Иван. Одна темная точка остановилась, и Исаев, подбежав, схватил жену в охапку и, не обращая внимания на ее протесты, затащил под шасси МАЗа и закрыл собой.

— Ты с ума спятил, а если бы мы упали!

Но в это время прогремело еще несколько взрывов.

— Сиди и не двигайся! Мне так спокойнее! — почти на ухо прокричал Иван. Мины выли и взрывались еще, как минимум, полчаса. Пулеметные очереди уходили все дальше и дальше, потом совсем затихли.

— Похоже, что из пулемета стрелял кто-то из наших? — Оказывается под МАЗом сидели еще двое солдат.

— Командир говорил, БТР к нам шел, может они?

— Оксана, как с раненым?

— Плохи дела, брюшина разорвана, поврежден кишечник, не жилец он. Если бы в госпиталь, да и то вряд ли.

— И что же делать?

— Это вам решать, мы свое сделали, обработали, зашили, а дальше — что будет.

— Может, до утра посидим у меня?

— Можно и посидеть.

— Проверить личный состав и доложить начальнику штаба! — пронеслась команда.

Все прошло на редкость благополучно. Иван с Оксаной проговорили почти до утра, на заре задремали.

Утром командир построил батальон:

— Товарищи солдаты и офицеры! Сколько раз инструктировали — никуда не отлучаться из расположения. Нарушили, вот результат: один убит, один ранен, а третьего ждет трибунал. Но мы, же люди, человеки, пусть это будет нам горьким уроком. Так вот, запомните все: никуда никто не уходил, никакая женщина в вас не стреляла, был минометный налет — вот жертвы! Всем понятно?! Может, кто хочет разбирательства? Заместитель по политической части, там меня слышно? Врач, ранение осколочное и смерть в результате разрыва мины, понятно?

— Понятно! — громко ответила Оксана.

— Ну, вот и хорошо, хотя не очень. После завтрака двигаемся дальше, больше привалов не будет.

В это время из-за небольшой скалы показался БТР. Наш, советский, с номером и звездой.

— А вот вам и обещанная помощь! — сказал комбат, показывая на быстро идущий четырехосный БТР.

Бронетранспортер резко остановился посреди строя и из него вышли двое военных, один большого роста и могучего телосложения, другой поменьше.

— Подполковник Сердюченко, — представился рослый.

— Старший лейтенант Кроть, — отрекомендовался тот, что поменьше.

— Вовка, неужели ты?! — вдруг крикнул Исаев и неуверенно пошел к военным.

— Иван, Ваня! Вот это встреча, ничего себе «целина»! Отец писал, я только на днях письмо получил.

Все удивленно смотрели на обнимающихся.

— Пойдем ко мне, — начал Иван, — с женой познакомлю.

— Как — «с женой», — удивился Вовка, — у вас что, семьями воюют?

— Да нет, она врач батальона.

— Понял, но сейчас не могу, мы вам языка привезли.

— Петров, давай пацана!

Солдат вывел мальчика лет десяти-двенадцати.

— Вот, полюбуйтесь, ракетами на ваш батальон мины наводил, что делать с ним будем?

Солдаты понуро молчали.

— А что с него возьмешь, совсем ребенок еще, — сказал кто-то, — посмотрите, он почти босой стоит, пальцы видны.

Переводчик, солдат – таджик, перевел все мальчику. Тот стоял, высоко подняв голову, и презрительно смотрел на строй, иногда по его лицу пробегало что-то наподобие ухмылки.

— Отпустить его надо, пусть идет, небось, мать ищет.

— Никто его не ищет, — сказал Сердюченко, — афганские матери сами посылают своих детей, как они говорят — постоять за Аллаха!

— Да не может быть, ведь ребенок совсем, — вдруг сказала Оксана и подошла к мальчику. Тот посмотрел на нее с такой злостью и что-то резко крикнул.

— Он сказал: не подходи — женщина! — перевел таджик.