Перестрелка Шарпа

Сержант Куанье пытался подобраться к высокому офицеру стрелков, но споткнулся о мертвого солдата, и офицер пнул его по лицу, потом еще раз. Выплевывая зубы, Куанье попытался перевернуться и ткнуть ублюдка саблей в пах, но Шарп успел первым. Палаш вошел меж ребер, и кровь хлынула Шарпу под ноги. Пелетерье буквально прорезал пространство перед собой, размахивая саблей из стороны в сторону, Шарп выдернул палаш из тела Куанье и отскочил назад от стремительного выпада Пелетерье, палаш Шарпа не годился для выпадов, поэтому он отбросил его в сторону и попросту бросился на гусарского капитана. Он обхватил его руками и швырнул через перила моста.

Пелетерье закричал, упав в реку, затем раздался еще более громкий крик.

— Прочь с дороги к дьяволу! Прочь с дороги! — кричал сержант Харпер, подошедший со своим семиствольным ружьем. Сержант упер его в бедро, а пехотинцы встали по обе стороны от него. — Эй, ублюдки! — крикнул он гусарам и нажал на курок.

Его ружье выстрелило, будто пушка. Кровь затуманила реку, а Харпер ринулся в очистившееся пространство, работая своим чудовищным ружьем как палицей, напевая по-ирландски что-то о забытых героях древности, убивавшими за раз десяток врагов.

И гусары, оставшись без своего капитана, отступили.

— Не давайте им уйти! — рычал Шарп, — Убить всех!

И его люди, липкие от крови, переступая через тела, пошли за ним со штыками наперевес. Шарп перерубил надвое чью-то саблю ударом своего палаша, ткнул острием в чье-то лицо и французы окончательно перестали сражаться и побежали.

Сломались и побежали. Обратно туда, откуда явились.

— Хватит! — приказал Шарп. — Стой!

Мост был отбит. Французы бежали. Пелетерье выбрался на южный берег реки, но боевой дух вытек из него, а его люди спасались бегством.

— Стройся! — скомандовал Шарп. — Подсчитать мертвых, перевязать раненых. — Он взглянул на юг и выругался. — Черт подери!

— Боже, храни Ирландию, — в тон ему произнес Харпер.

Казалось, вся кавалерия Франции была сейчас на дороге. Все лошади Императора и все люди Императора. С копьями, шпагами и саблями. В голубых мундирах, зеленых, белых и коричневых.

Целое поле обнаженных сабель отражало солнечный свет.

И все они шли в сторону легкой роты Южного Эссекского.

— Боже, храни Ирландию, — повторил Харпер.

— Назад, — приказал Шарп. — Все назад. На северную часть моста.

Не то чтобы в отступлении было много пользы, но это давало ему время подумать. Подумать о чем? О смерти? Но что, черт возьми, он мог сделать?

С генералом Эро пришли не все его люди, потому что некоторые лошади пали за время долгого ночного перехода, но он привел около двенадцати сотен кавалеристов, спустившихся со Сьерра-Гредос. Он видел и форт Сан-Мигель де Тормес, объятый дымом, и то, как его любимую элитную роту выдавила с моста разношерстная компания красномундирников и зеленых курток.

Но это всего лишь горсточка британской пехоты и единственный взгляд на северный берег показал, что британских войск больше нет. Ни артиллерии, ни кавалерии, ни другой пехоты, только небольшая группа людей, которые поспешно отступали по мосту и строились в две шеренги в конце него. Стрелки строились вдоль берега, явно намереваясь ударить во фланг возможной кавалерийской атаке своей ужасающе меткой стрельбой.

Они стояли между ним и его победой. Два ряда пехотинцев и горстка «кузнечиков». Так французы называли стрелков. Ублюдки всегда прятались в траве, стреляли из укрытия и ускакивали прочь. Как кузнечики.

Эро остановился. Не стоит бросаться на мост сломя голову. Даже горстка пехотинцев могла на узком мосту нанести значительный ущерб, и всего пара мертвых лошадей способна создать весьма эффективную баррикаду. Нет, сначала надо проредить ряды этих «ростбифов» и «кузнечиков», а потом он пошлет на них роту польских улан с пиками.

Пехота ненавидела улан. Эро же их обожал.

Он подозвал к себе драгун в зеленых мундирах. Драгун можно было бы назвать пехотой, все они были вооружены длинноствольными ружьями и палашами, и у Эро их было три сотни.

— Пусть слезут с лошадей, — приказал он полковнику драгун, — и выстраиваются для стрельбы. Стреляйте так, чтобы ублюдки не могли даже вздохнуть.

Он считал, что драгунам удастся заставить стрелков замолчать, хотя красномундирники, скорее всего, смогут спрятаться, присев за перилами моста. А это то, чего он и хотел.

— Вы хотите, чтобы я атаковал мост в спешенном строю? — спросил полковник драгун.

— Мост атакую я, — ответил Эро.

Драгуны заставят красномундирников сжаться, а Эро со своими страшными польскими уланами возьмет мост.

Драгуны спешились и оставили лошадей гусарам. Эро направил своего коня к ждавшим приказа уланам, одетых в темно-синие мундиры, отделанные спереди желтым, и желтые шапки. Он выбрал роту, носившую белый эполет, чтобы показать, что они были элитным подразделением, и позаимствовал пику у бойца в другой роте. Это было четырнадцатифутовое копье со стальным наконечником, добавлявшим еще полтора фута. Эро довелось видеть, как улан на полном скаку снес копьем верхушку сваренного яйца, а подставка даже не шелохнулась.