Пересмешник. Всегда такой был

К вечеру Вадим вызвал фирму по уборке, женщины из которой тщательно убрали первый этаж и баню, куда ни разу не заходила Али, но сейчас переступила порог, в удивлении произнося:

— Больше похоже на дом для гостей, с баней.

— В некотором роде это и есть дом для гостей, рыбка.

— Ах, ну да, ну да…

— Хочешь попариться?

— Спасибо, — сморщившись от перспективы игры богатого воображения.

— Мне сжечь эту баню и построить новую? — интересно, шутят ли усмешки…

Глава 6

Выходные и, иногда, вечера Али теперь проводила в огромном тереме, наблюдая, как осыпаются последние листья, сливается бассейн на зиму, некоторые многолетние растения готовятся к зиме, подвергаясь тщательному укутыванию, как укутывалось неверие Али, её скептическое отношение и уколы памяти — в нежность.

Крутясь перед огромным зеркалом, пока спит Вадим, Али недовольно фыркала, констатация собственных недостатков никогда не приносила дискомфорта, но не сейчас. Сейчас хотелось найти на своём теле кнопку «реверс», чтобы вернуть свои восемнадцать, чтобы Алёшкина душа жила в по-прежнему молодом теле, чтобы ставший старше Вадька видел не то, что сейчас видит Али.

— Нашла что-то интересное?

— Нет.

— А я уж подумал, может хвостик вырос…

— Я старая, — безапелляционно.

— Да ладно! — пересмешки поднялись вместе с хозяином, который, взбив подушку, устроил её у стены, облокотился на неё, будто ожидая шоу.

— Мне не семнадцать…

— Страшно жить, — кажется, откровенно потешаясь.

— Вот ты меня какой полюбил?.. А сейчас…

— Да слава тебе господи, что не семнадцать, иди сюда.

— Не-а.

— Иди сюда, моя старушечка.

— Нахал.

— Старческий маразм напал… иди… иди… — пересмешки манят, отражаясь разноцветным калейдоскопом.

Обнимая, водя рукой по позвоночнику вверх-вниз, Вадьки шепчет:

— Если бы ты представляла, как я рад, что ты не такая, как я тебя полюбил…

— Ты признаешь, что я старая, да?

— Я признаю, что люблю тебя, признаю, что ты повзрослела… признаю, что ты никогда не была более обворожительной, чем сейчас, — укутывая не только нежностью, но и своим телом.

— Отпусти меня, на работу опоздаю.

— Не-а.

— Почему?

— Ты мне нравишься, — на смену пересмешкам пришли потемневшие блики, пока губы легко пробегали по белой коже шеи, слегка прикусывая, посылая учащённое дыхание по краешку уха, — Ты не представляешь, насколько я счастлив, что тебе не семнадцать… или… было время, когда я бы отдал правую руку за возможность поменяться с тобой местами.

— Ты хотел быть рыжей девушкой?

— Я хотел, чтобы ты была старше на восемь лет, тогда бы всё было проще… для меня.

— Так странно…

— Наверное, но зато теперь я могу… ууу… как много я теперь могу… неприличного.

— Я опоздаю.

— Я выпишу тебе справку, лежи, — приподнимая женскую ногу в колене, — я не обещаю быстро.

— Вадька, ты маньяк, что-то ты принимаешь, точно, — тем не менее, устраиваясь удобней под мужскими бёдрами.

— Не-а, меня просто часто не бывает, и тебе, слава богу, не семнадцать.

Али, действительно, опоздала почти на два часа, встречаясь счастливыми глазами с Семёном, она услышала:

— Алина, на первый раз прощаю, учитывая твой видок.

Али внимательно посмотрела вниз, всё как обычно. Просто, лаконично: блузка из натуральной ткани, юбка в тон, минимум украшений, обувь на плоской подошве.

— Топай, выпей кофейка, Ленок тортик принесла, выкатывает за отпуск, а потом ко мне зайди, там новый проект, думаю тебе его.

Семён на скорую руку объяснил, что требуется от Али, дав документацию и технические карты, а также установив конечный срок, и со словами: «Если что — сразу ко мне», оставил её один на один с новым заданием, которое только поначалу показалось Али лёгким. Потом пришло понимание отсутствия знаний, практической базы, но было ещё время на то, чтобы разобраться, поэтому Али спокойно, составив себе план, стала разбираться.

«Хочешь рассмешить господа — расскажи ему о своих планах», — гласит народная мудрость, которую никогда не понимала Али, план есть план, и только откровенный форс-мажор мог нарушить размеренное, по пунктам, выполнение плана.

Мысли путались, закручивались в тугой комок из паники, чувства вины и ощущения нестабильности. Страха. Однажды Али вдохнула аромат экзотического цветка и начала задыхаться, нечто перекрыло доступ кислорода в лёгкие, резкое головокружение и жжение в глазах усугубило состояние, которое прошло только к концу дня, когда Али уже была дома, вдыхая прохладный воздух кондиционера. Сейчас ничто не могло вернуть доступ кислорода к лёгким.

Изо дня в день она просчитывала, вспоминала и не понимала, где и когда она так фатально ошиблась. Она действовала строго по аннотации, даже сходила к врачу, который её уверил, что всё в пределах нормы, и не о чем волноваться, но волнение не покидало Али. Когда она оставалась одна по ночам, её охватывала паника, тогда она обхватывала голову руками и уговаривала себя, что всё неправда, такого просто не может быть, ведь она действовала строго по аннотации и даже сходила к врачу.