Пересмешник

– Я поступила некрасиво, не сказав тебе ни слова, но обстоятельства вынуждают меня покинуть Рапгар сегодня же ночью.

Я сделал шаг в ее сторону, и она вскинула руку, выставив раскрытую ладонь:

– Пожалуйста, не подходи ближе!

– Ты мне не доверяешь?

– Да… Нет… Прости, – Алисия устало опустила руку. – Я никому не доверяю. Ты мне нравишься, Тиль, но давай оставим все, как есть. Мне нужно уходить.

– Конечно, если это необходимо.

На ее лице появилось несказанное облегчение:

– Я рада, что ты понимаешь.

– Но прежде чем уйти, верни, пожалуйста, платок, который забрала у меня.

Алисия вздрогнула, словно я ударил ее, и отшатнулась, но почти сразу же справилась с собой, и ее прекрасное лицо застыло безучастной маской, лишь глаза понимающе прищурились:

– И что ты намерен делать?

– Осторожнее! – прошептал Стэфан. – Анхель что-то почувствовала.

Ощутить она могла все, что угодно, поэтому я сказал то, что и собирался:

– Во всяком случае, получить ответы на некоторые вопросы. Я считаю, что имею на это право, Алисия. Или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя Эрин?

Ее губы тронула призрачная улыбка:

– Когда ты догадался?

– Слишком поздно, на мой взгляд, хотя это и было достаточно просто. У меня серые глаза, а не алые, но я владею Обликом и Атрибутом. Я все время забываю, что это редкость, но никак не исключение и не уникальное свойство полукровки. Твои глаза зеленые, но почему бы и тебе не иметь Облик? Такое возможно.

Прежде чем я закончил говорить, передо мной уже стояла Эрин в той самой одежде, как и тогда, когда я увидел ее в первый раз, в поезде. Она была гораздо старше Алисии, ниже ростом, но такая же прекрасная, как и в первую нашу встречу.

Голубые глаза казались немного насмешливыми, а улыбка карминовых губ очень грустной:

– Я сожалею обо всем этом обмане, Тиль.

Я смотрел на Эрин, девушку, о которой так много думал все эти дни, с которой так мечтал встретиться, которая стала для меня почти что наваждением, и понимал, что все это время она была не так далеко, как я считал.

– Я видел тебя на Арене, но ты слишком быстро исчезла. А затем в «Тщедушной иве». Та женщина в вуали, что садилась в экипаж, это ведь была ты. Вчера утром я нашел волос Эрин на своей подушке. Значит, это не было сном?

Вместо ответа она вновь задала тревожащий ее вопрос:

– Что ты намерен делать, Тиль? Я не отдам тебе то, что ты нашел в поезде. Это моя собственность.

– Скажи, зачем ты убила жандарма в моем купе?

– Он увидел меня не в Облике и попытался схватить. Я защищалась. И если он и был жандармом, то служил тем же людям, по чьему приказу убили моего отца.

Говоря это, она смотрела мне прямо в глаза.

– А потом, избавившись от Облика, ты спокойно переждала пока жандармы обыщут поезд.

– Да. Они искали человеческую девушку, а не чэру, пьющую чай в вагоне-ресторане.

– Но почему ты не сбросила Облик сразу? Как я понимаю, твои преследователи искали Эрин, а не Алисию.

– Был небольшой шанс, что меня схватят. Я не хотела никому открывать свое истинное лицо. К тому же я просто испугалась, Тиль, и не нашла ничего лучше, чем спрятаться в твоем купе. Я знаю, это была непростительная глупость.

Говорят, что шпионы – это самые лучшие в мире лгуны. Но Алисия, точнее Эрин, врала еще лучше. А может быть, и нет. Сейчас я не мог отличить правду от вымысла.

– Ты знаешь, что из себя представляет этот платок?

Я стоял на месте, не собираясь к ней приближаться до поры до времени, так как помнил тех двух дураков из розового кварца, что мы нашли с Бэсс в катакомбах.

– Конечно, – кивнула она, вновь, к моему разочарованию, становясь Алисией. – Как и ты, насколько я вижу. Платок находился в моей семье многие поколения.

– Зачем ты его спрятала?

– В купе? Из предосторожности. Если бы жандармы вдруг решили искать Эрин серьезно, то… в общем, его могли у меня обнаружить, потому что искали именно его.

– Я мало что понимаю, Алисия.

Она коснулась изумруда у себя на шее и сказала:

– Думаю, ты имеешь право знать правду. Артефакт всегда находился в доме, но однажды моя мать, предававшая не слишком большое значение старым легендам, сочла, что не будет ничего страшного, если она появится в этом платке на одном из приемов. Это случилось семь лет назад, когда мне было только двенадцать. Через недолгих шесть месяцев она погибла из-за несчастного случая. Так считали в Скваген-жольце, да и у нас не было никаких сомнений. Прошло несколько лет, и я застала отца в страшном волнении. Он сказал, что к нему приходил неизвестный и просил продать платок. Также папа упомянул, что этот же самый человек говорил с моей матерью до ее смерти.

– Кто он?

– Тот самый жвилья, которого ты так ловко выбросил в окно.

Я хмыкнул:

– Ты в курсе, что он работает на серый отдел Скваген-жольца?

– Да. Но его настоящий работодатель Мишель эр’Кассо.

– Один из Палаты Семи? Ты уверена?