Пересмешник

С другой стороны площади раздались выстрелы — кто-то из сектантов пытался скрыться и заставить жандармов оставить погоню. В поднявшейся суматохе он едва не улизнул, но его в три удара сердца догнала выглянувшая из вокзала на шум кобальтовая хаплопелма. Беглецу удалось попасть в нее, но это не смутило сотрудника Скваген-жольца. Прыжок, укус, и идиот забился в судорогах.

— Яд? — поинтересовался я.

— Не думаю, чэр. Разве что он ее очень разозлил. Скорее всего парализовала, — сказал маг в черном мундире. — Пойду, посмотрю ее рану. Было приятно иметь с вами дело.

— Удачного дня, — пожелал я, отправляясь своей дорогой и давая возможность остальным зевакам насладиться зрелищем и пообсуждать проворство паука.

— Не знаю, на что они рассчитывают, давая каждый раз такое представление, — проворчал я, выходя на прямую улицы Катафалков. — Такое впечатление, что резервы Багряной леди безграничны.

— Лучше пусть проповедуют, чем взрывают, — не согласился со мной Стэфан. — Впрочем, эти люди, в отличие от секты Детей Чистоты, не так безобидны. И рано или поздно они дойдут до чего-нибудь более серьезного.

— Они уже совершали политические убийства. Хорошо, что серые мундиры Скваген-жольца смогли накрыть ту ячейку.

— Слишком поздно, на мой взгляд — многих то все равно убили. Ты решил идти домой пешком?

— Нет. Хочу взять коляску на противоположном конце улицы.

— Ну, слава Всеединому, что не трамвай. Я бы на твоем месте не слишком спешил в родную обитель.

— Почему? — удивился я, рассматривая в витрине горшки с цветами из дальних колоний.

— Анхель должна быть в ярости, что ты не взял ее с собой. Если она только узнает о твоих приключениях…

— Не узнает. Если, конечно, ты не расскажешь.

— Я-то не расскажу. Но она узнает. И будет в ярости.

Я расстроено цокнул языком.

— Что же. Приложу все усилия, чтобы помириться с ней как можно быстрее.

— Было бы очень хорошо, если бы ты так сделал. Потому что в твоей беспечности, как всегда, обвинят меня.

У одного из домов я увидел представителей маленького народца. Рыжие и очень чумазые малышка и малыш, обряженные в конфетные фантики и сшитые из газет башмачки, пели песенку, прося подаяние:

— Во-о-от идет хаплопелма по горо-о-оду. Охотится-а-а на фио-осс, — тоненьким голоском пела крошка, трогательно сложив ручки.

— Думала, что мухи! — подхватил ее партнер.

— И во-во-о-от она на-апала на большой трымнывай! И съе-ела его-о-о!

— Думала, что муха! — уточнил малыш.

— А в трымнывае еха-ал пи-икли-и-и! И ужалил хаплопелму мо-о-олнией!

— Думаал, что муха!

— А хаплопелма поду-умала, что это муха то-о-оже!

В маленькой шляпе совсем не было денег, что и не удивительно, если учесть их репертуар и тихие голоски. Я бросил туда один трестон, чем вызвал целую бурю восторга и писков, которые не прекращались, пока я не свернул за угол.

Дорога в коляске с поднимающимся верхом, запряженной парой лошадей, заняла у меня минут сорок. Проехав Сердце насквозь по мосту Бунтарей, экипаж перебрался на остров Пустоголовых, а уже с него на северную, материковую часть Рапгара.

Мой дом расположен в южной части района, который называется Олл. Улица Гиацинтов — это замечательное тихое место, территория частных домов и особняков, окруженная множеством вязов и практически изолированная от той суматошной и безумной жизни, что властвует в более многолюдных частях Рапгара. Олл — маленький островок в штормовом океане. Жить здесь удобно, приятно и в большей степени легко.

Разумеется, это не Золотые поля, элитное местечко наших небожителей: прославленных офицеров, известных звезд оперы и театра, святых клириков, успешных магнатов, ярких политиков, игроков на бирже, ловких дельцов, счастливых наследников и всех тех, кто смог дотянуться до удачи, схватить ее и удержать при себе, несмотря ни на что. На Золотых полях не важно кто ты — лучэр, человек, мяурр или даже скангер. Пока у тебя есть деньги и ты на коне — все двери для тебя открыты. В противном случае — добро пожаловать в реальный Рапгар, быть может, даже в трущобы, в Гетто Два Окна или вовсе на Пустыри и Ржавчину, даже если в тебе течет чистая кровь Всеединого.

Впрочем, я не помню ни одного лучэра, который бы жаловался на жизнь. Во всяком случае, в финансовом смысле этого слова.

В наследство от дражайших предков мне досталось вполне хорошее состояние, включающее в себя не только счета в банках и кое-какие синие ценные бумаги электрических компаний пикли, но и три дома, расположенные в Золотых полях, Небесах и здесь, в Олле.

Я терпеть не могу Золотые поля — в этом застойном пруде можно ощутить вселенскую скуку менее чем за час. Те, кто имеет счастье здесь существовать, несмотря на свое баснословное богатство при ближайшем изучении частенько оказываются пустоголовыми существами с желаниями, не превышающими мечты обыкновенной болонки. Их речи недалеки, стремления невысоки, а помыслы и того ниже. Так что ни за какие сокровища мира я бы не переехал в эту малонаселенную, застроенную огромными дворцами и виллами с тысячами акров лесов и полей, золоченную клетку.