Пересмешник

— Слава Всеединому, Тиль! Мы уже и не знали, что думать! — с облегчением воскликнула она, едва удержавшись, чтобы не обнять меня всеми четырьмя руками. — В Рапгаре ужас что творится, а о тебе никаких вестей с прошлого утра! Я места себе не нахо… О!

Она наконец-то заметила Бэсс и пораженно замолчала. Новая девушка в доме была для Полли настоящим событием.

— Это госпожа Бэсс, Полли, — сказал я, переступая порог следом за девушкой. — Ты сможешь позаботиться о завтраке и кофе?

— Конечно, чэр эр’Картиа, — поспешно сказала она и исчезла на кухне.

— Доброго дня, чэр эр’Картиа. Доброго дня, госпожа, — поприветствовал нас Бласетт. — Вы позволите ваше пальто и ваш плащ?

Он мельком взглянул на мой костюм и заметил:

— Чэр не будет возражать, если я отдам его одежду бездомным? Боюсь, что когда ее смогут отстирать, ткань все равно не станет прежней.

— Как тебе будет угодно. Госпожа Бэсс погостит у нас какое-то время. Подготовь для нее комнату.

— Будет исполнено, чэр.

— Бэсс, в моем доме ты можешь обходиться без очков.

Увидев ее глаза, дворецкий заметно побледнел, но спросил у меня как ни в чем не бывало:

— Где прикажете накрывать завтрак, чэр?

— Во всем полагаюсь на твой вкус. Почему так волновалась Полли?

— Ночной Мясник вновь вышел на охоту прошлой ночью, чэр. Много жертв. Утренняя газета уже у вас на столе.

— Благодарю.

Он важно кивнул и ушел исполнять распоряжения.

— Мне здесь нравится, — сказала Бэсс, оглядываясь по сторонам. — Я тебя не стесню?

— Нет, — я улыбнулся. — У меня в доме редко бывают гости. Мне приятно.

Она улыбнулась в ответ, сверкнув острыми зубками, и стала разглядывать портреты на стенах:

— Ты похож на своих предков. Только глаза у тебя не алые. Это твой дед?

— Да.

Она кивнула и подошла к следующему портрету:

— Твоя мать, несмотря на то, что человек, красавица. А это…

— Мой отец.

Она долго-долго смотрела на изображение, затем спросила:

— Ты хорошо его знал?

— Не так, как бы мне хотелось.

— Наверное, это можно сказать обо всех отцах, — она грустно улыбнулась и тут же удивленно подняла брови, посмотрев вниз.

По полу семенила вереница из шести представителей маленького народа. Они весело прыгали по густому ворсу ковра, и, судя по тому, что волочили кучу снеди, только что наведались на кухню. Особенно меня позабавили два малыша, тащившие на плечах ногу индейки.

Увидев меня, первый идущий пискнул, сбавил скорость, проходя мимо, поклонился, пропищав какое-то приветствие. Все остальные повторили действие своего товарища, причем парни тянувшие ногу, не удержали ее на плечах, уронили на ковер, с извинениями подняли и юркнули в коридор. Спустя несколько секунд, догоняя ушедшую вереницу родственников, появилась еще одна малышка.

Она, разинув рот, в ошеломлении уставилась на нас, затем сунула по куску сахара за каждую щеку и, став похожей на лукавого хомяка, просеменила мимо, кося в нашу сторону хитрющими глазами.

— Квартиранты, — стараясь сдержать улыбку, объяснил я озадаченной Бэсс и повел ее осматривать дом дальше.

Нахождение на земле митмакемов все-таки не прошло для моей гостьи даром, и после позднего завтрака она заснула и продолжала спать уже шесть с лишним часов, когда я, проведший на ногах целую ночь, проснулся. На улице стемнело, я попросил Бласетта не беспокоить гостью и подавать ужин только для меня.

Пока накрывали на стол, я наконец-то добрался до газеты.

— Что там? Что там? — Стэфан не скрывал нетерпения. — Да брось ты свои некрологи, мальчик! Что слышно о Ночном Мяснике?!

— Какой ты нетерпеливый, — сказал я, но внял его мольбам и вернулся к первой странице. — «Террор!». Отличный заголовок, не находишь? «Ночной Мясник вернулся из мрака, чтобы продолжать убивать». Хм… Он вошел во вкус. Шесть трупов. Яма, Соленые сады, Прыг-скок, Холмы, Гетто Два Окна, Пепелок. Этот господин работал всю ночь, не покладая рук. Последнее тело обнаружили уже после рассвета. Собаки взяли след, но потеряли его в Дымке.

— Ничего удивительного. Заводская вонь способна отбить нюх даже у мяурров. Что дальше?

— То же, что и всегда. Его опять упустили. Общественность стоит на ушах. Газеты подняли вой о том, что жандармы зря проедают деньги налогоплательщиков, и терпение граждан уже на пределе. Послушай. «Наконец-то наша газета смогла узнать, что за надпись оставляет убийца рядом со своими жертвами. Всего лишь одно слово — „Домой!“. Какой смысл в него вкладывает ночное чудовище, остается только догадываться». О том, что текст написан на старом языке лучэров, корреспондент умалчивает.

— Если он об этом вякнет, ему сразу же открутят голову, а газету прикроют. Власть не желает, чтобы кто-нибудь подумал, что за этим стоят чэры.

— Ого! А вот это уже интересно! Старший инспектор Фарбо отстранен от ведения дела и отправлен в бессрочный отпуск.

— Давно пора.

— Это еще не все. Начальник Скваген-жольца чэр Гвидо эр’Хазеппа подал Князю прошение об отставке.

— Как я и говорил, полетели головы. Жандармы за все это время не добились никаких результатов. О чем ты задумался?

— О пророке. Помнишь, что он сказал? Прольется кровавый дождь. Старик опять оказался прав.