Однако Павел, улыбаясь, разбил доводы Юрата, сказав, что, по его мнению, Костюрину полезно услышать правду. Юрат и Гарсули не сказал того, что следовало. Пришлось Павлу вместо братьев резануть тому правду-матку в глаза.
А Россию победить нельзя!
Войска пруссаков, французов, шведов или турок могут воевать против русских, сколько хотят, могут даже выигрывать сражения, если русские будут плохо вооружены, но в конце концов победа останется за Россией.
Юрат сердито спросил его, уж не прочитал ли он это по звездам?
— Нет, не по звездам! Просто видел, как служанка купца Жолобова раздувает по утрам огонь в печи.
Дует, точно буря.
Русским стоит только дунуть, и всех врагов унесет, словно снежным бураном.
В тот день в семье Исаковичей шептались, что у Павла ветер в голове. Точно рехнувшись, он опять вспоминал красавицу черногорку с зелеными глазами и пепельными ресницами.
В конце февраля морозы отпустили. В затишке в Матвеевском заливе начал ломаться лед. В эти дни из штаб-квартиры Исаковичи получили распоряжение нанести визиты русским офицерам Киевского гарнизона. Костюрин хотел до производства познакомить офицеров-переселенцев с русскими.
Молодых людей предполагалось направить в русские хоры.
В то время в Киеве стоял 5-й гренадерский полк. Основан он был в 1700 году и являлся одним из старейших регулярных армейских полков. Его первый командир, князь Николай Репнин, прославился не только своей смелостью, но и богатством, пышностью своих балов и маскарадов.
Исаковичам, разумеется, и не снилось, что спустя семь лет они бок о бок с этим полком будут погибать под Берлином.
Из Исаковичей русским офицерам больше всего нравился Юрат.
А их женам полюбилась больше всех Анна.
Варвара произвела фурор среди мужчин, а Петр пользовался большим успехом среди дам.
О Павле же, с легкой руки Вишневского, который так характеризовал его в рапорте Костюрину, говорили, что капитан Павел Исакович — ментор. Настоящий ментор!
Павел об этом не знал.
И вот угрюмые неучи впервые увидели великолепные фейерверки, посещали балы и вечера. Особенно смущало Исаковичей безудержное русское гостеприимство, какого им нигде не доводилось встречать. Стоило похвалить чью-либо шубу, лошадей или сани, как русские говорили:
— Они ваши!
Если русские ехали на санях, то сломя голову, даже среди ночи и в любой буран. Если скакали, то барьерами служили и заборы и ворота. Если кутили, то по три дня. Если играли в карты, то могли проигрывать и деньги, и дом, и даже любовниц. А если пили, то до бесчувствия.
Юрат прослыл непобедимым борцом «на пояски».
Никто из гренадеров не мог с ним совладать, он же валил всякого. У Юрата левое ухо было изуродовано, и поэтому одна княгиня заключила, что его мучили турки. Но Юрат без тени шутки сказал, что турки тут ни при чем. Просто однажды за ним не досмотрела нянька, и он, совсем еще ребенком, случайно заполз в свинарник. Вот свинья и отгрызла ему пол-уха.
Павлу предложили поступить в русский полк, но он отказался.
И проиграл.
В среду восьмого марта, накануне дня усекновения главы Иоанна Предтечи, Исаковичи были приглашены к бригадиру Витковичу, который должен был сообщить им, в каких чинах они приняты в русскую армию.
Юрату дали лишь чин капитана, а не полученного им в Варадине титулярного майора. Костюрин собственноручно написал, что и капитанский чин для такого молодого человека слишком высок.
Петру присвоили чин лейтенанта, который он имел уже давно.
Павла так и оставили капитаном.
Лишь Трифуна записали майором.
Только тут они узнали, что, переходя через Карпаты, он заблудился, попал на молдавско-турецкую границу, набрел на русский форпост и участвовал в стычке с турками. Лично водил своих людей в атаку и потерял нескольких человек убитыми.
Исаковичи, онемев, пунцовые от возмущения, выслушали, какие даются им чины.
Петр подписал акт, Юрат и Павел отказались. Виткович их утешал, уверяя, что все это можно исправить, когда они прибудут в места назначения.
Самым горьким было услышать то, что все это устроил их родственник, секунд-майор Живан Шевич, когда заменял в Киеве отца-генерала.
А они-то было совсем позабыли о завистливости сербских родичей.
После этого несколько дней Исаковичи только о том с грустью и толковали.
В доме купца Жолобова наступила тишина, словно умер кто-то близкий.
Только Петр посмеивался, громко заявляя, что через это просто надо переступить, что он уже переступил. Он подписал бы акт, дай они ему даже только чин корнета. Не следует, мол, фордыбачить в чужой стране, на первых же шагах.
И уговаривал Юрата и Павла подписать акт и не жаловаться.
Это, мол, в интересах их семьи.
Он слыхал в штаб-квартире, что Костюрину приказано готовить войска к войне с Пруссией. Похоже, что она вот-вот возобновится. Весной полки Шевича, Хорвата и Прерадовича начнут маневры и учения. Надо смириться.