Переселение. Том 1

И вот теперь он должен вновь встретиться с этой женщиной, которая в его памяти нерасторжимо связана с городом над Дунаем, друзьями по старому Подунайскому полку, молодостью, с женщиной, к которой он питал безмерное и неизменное восхищение, хотя не видел ее почти тридцать лет, встретиться на сей раз не по собственному желанию. Принцесса ждала его в небольшом городке, через который, как было известно, должны пройти войска.

Едучи по этой непонятно-близкой ему чужой стране, Вук Исакович не раз помышлял о том, чтобы как-нибудь избежать или отложить эту встречу, предчувствуя, что она будет ужасной.

А тем временем в полк прибывал нарочный за нарочным с приветствиями и приглашениями от едущих навстречу принца и принцессы-матери.

— Я бы вас не узнала, — говорила после торжественной встречи принцесса, мать Карла Евгения Вюртембергского, Вуку Исаковичу, стоявшему перед ней столбом в своем голубом мундире, в огромных белых перчатках до локтей и красных чикчирах, свисавших спереди переметными сумами, а сзади мешком. — Вы так переменились и так постарели!

Смущенно и виновато улыбаясь, Вук Исакович чувствовал себя особенно неловко, так как в зеркале, перед которым она стояла, отражался и он и целая группа его офицеров, которые, застыв, слушали ее и дышали ему прямо в затылок.

Разглядывая в большое, как ворота, зеркало будто молоком вымытые и позолоченные стены, потолок со множеством белых ангелов и пастушек в подобранных и подвязанных юбках, так что видны были их розовые коленки; медные канделябры с коваными листьями и маленькими ангелочками, унизанные бесчисленными свечами, Исакович с испугом увидел ее спину раньше, чем взглянул ей в лицо.

Одета она была как молодая девушка. На голове целая копна волос, подхваченных белой лентой и свисавших сзади как подвязанный конский хвост. Обнаженные плечи, изборожденные морщинами, присыпанными белой пудрой, сверкали точно высохшие на солнце кости. Окостеневшая спина была затянута в шелковый панцирь, твердая, округлая талия напоминала ствол старой корявой груши и годилась разве только на то, чтобы было на чем держаться шелковым просторным юбкам, расшитым цветочками и веточками, расширенным книзу наподобие шатра, под которым ничего нет. Рядом с этой уродиной стоявшие под большими деревянными часами со сверкающим как солнце медным, раскачивающимся маятником его товарищи с их густо напомаженными волосами, повязанными шелком шеями, широкими новыми золотыми аксельбантами и крепко прижатыми к сердцу треуголками, тоже выглядели в зеркале какими-то чучелами. На секунду у него помутилось в голове, и он никак не мог понять, где находится.

Потом он с ужасом увидел ее в розовых и белых кружевах с двумя огромными бантами на груди и с широченными, размером с юбку, рукавами. К парику был приколот жемчугом пук перьев, подбородок подхвачен широкой голубой лентой, а на левом плече красовался букетик цветов. Шея у нее была вся в морщинах, на левой стороне оголенной груди синела длинная, тонкая, извилистая жилка. Непомерно большие груди мешали ей, она стянула их вместе с грудной клеткой, так что они обрели хоть и плоскую, но все же привлекательную форму. Принцесса непрестанно обмахивалась веером, расписанным птичками и ягнятами, в его ручку были вделаны маленькие часики. Пальцы у нее были узловатые, рука переплетена вздувшимися жилами.

Вытаращив глаза, Вук Исакович глядел на ее постаревшее лицо с двойным подбородком, обвислую под ушами кожу, очень маленький подбородок и красные скулы, на которых из-под густого слоя белой пудры чернели наклеенные мушки. Нос ее состоял из трех бугров — кончика и двух мясистых ноздрей, брови казались двумя грубо намалеванными дугами. Лишь в ее больших глазах еще таилась былая красота, но и они запали в ямины, затянутые кожаными мешками, складками, морщинами и всякой мерзостью.

Глядя на него с насмешкой, принцесса тоже была поражена его нескладной фигурой, дряблыми губами, обвислыми усами и усталым взглядом, особенно ее раздражала его привычка беспрестанно переминаться с ноги на ногу. И ей, как и другим, он напоминал разукрашенный пустой бочонок.

И даже стараясь быть любезной, она с презрительной усмешкой подносила свою руку под нос всем этим воинам, из коих знакома была лишь со старшим офицером Подунайского полка Вуком Исаковичем, служившим у ее покойного мужа в Белградской крепости.

И, пока к ее руке подходили другие, она еще несколько раз взглянула на него с кислой, недоуменной улыбкой, не лишенной, впрочем, некоторой доли удовлетворения.

Чувствуя на себе ее оценивающий взгляд, слушая ее голос и тихий смех, он в полной растерянности, с ощущением ужасной пустоты в душе, весь похолодев, с крупными горошинами пота на лбу, подводил к ней и представлял своих офицеров.

Наконец, обратившись к сыну, принцу Карлу Евгению, который тоже был в напудренном парике, перевязанном черной тесьмой, и стоял в кружевах и латах сразу за ней впереди свиты дам, придворных и кирасир, принцесса-мать громко, чтобы все могли слышать, сказала: