Пересдать и выжить. Гордыныч

Собравшись с духом, я в красках рассказала все, что произошло за сегодняшний день. Пока говорила, поднялась и заправила собственную постель. Не знаю, зачем сделала это на ночь глядя. Просто стало как-то дико неудобно.

На периферии сознания мелькнула первая мыслишка о том, что педант и зануда Эрвикс ни в коем случае не должен узнать, какой беспорядок царит дома у его феи чистоты… Ни-ког-да.

– Вот так, – закончила я свой рассказ.

– В целом на стихийную магию плевать. Главное, что согласился принять пересдачу. Гордыныч уже дал слабину! – радостно потерла ладони Ритка.

– Он кивнул, и этим все сказано! – поддержала я подругу.

А та расхохоталась с претензией на злорадство:

– Все, что вы кивнете, профессор, будет использовано против вас, вот!

Рита почти сразу перестала изображать из себя местечковое зло, упала рядом со мной на кровать и задумчиво добавила:

– Тактика с великой любовью оказалась на удивление действенной.

Я покосилась на подругу и не удержалась от замечания:

– Мне кажется, тактика призыва стихии оказалась намного полезней. После признаний в любви он стал нервным!

– Он и не нужен был нам спокойным, – хихикнула подружка, перевернулась на живот и, подперев щеку ладонью, пояснила: – Когда человек выведен на эмоции, он раскрывается, понимаешь? Показывает свою суть и дает слабину.

– Давай сильно его не раскрывать? – попросила я. – Мне его суть как-то вообще не интересна. Только экзамен.

– Трусишка, – покачала головой Рита. – Ладно, с этим ясно. Но у нас на повестке дня второй вопрос: ты теперь станешь стихийным магом. И что думаешь делать?

– Ничего, – удивилась я.

– В смысле? У тебя же огромный потенциал, и все такое.

– Рита, я зельевар. К счастью, уже практически дипломированный. – Я мечтательно улыбнулась. – И не собираюсь тратить еще пять лет на получение нового образования.

– Ну, скорее три года… все же первые два – это обучение предметам общего профиля, – резонно парировала подруга, а после живо поинтересовалась: – То есть у тебя действительно нет интереса на эту тему? Вообще никакого?

– Может, и есть, – со вздохом отозвалась я. – Но сидеть на шее у родителей еще несколько лет? Нет уж! Сначала открою собственную зельеварную практику, встану на ноги, отдам родителям деньги за свое обучение и только после этого можно думать о всяких стихиях.

– А Эрвикс в курсе?

– А ему-то что? Он только контролю меня обучит, посмотрит на то, как расширится резерв в итоге, и все.

Подруга покачала головой, демонстрируя свои сомнения, а потом вдруг улыбнулась:

– Все же идея с любовью была просто отличной! Я вот что думаю, может, мне это с Гробыней использовать?..

Я припомнила сегодняшнее столкновение с профессором Алоисом Нортом и поморщилась: черные глаза этого типа смотрели, кажется, в самую душу. И обещали муки, если мы столкнемся снова.

– Признаюсь Гробыне в любви, оденусь ярко, позаигрываю немного. Я классно стреляю глазами.

В подтверждение она быстро глянула вниз, в сторону и на меня. И снова. Я покачала головой:

– Зачем тебе это?!

– У меня в конце недели последний экзамен. Как раз по некромантии.

– А у тебя с ней проблемы?

Рита кивнула:

– По сути, от серебряного диплома, где отметки только «хорошо» и «отлично», меня отделяет лишь предмет Гробыни. И если честно, то я оцениваю свои навыки как «ниже среднего», – со вздохом ответила подруга. – А если мне все же выдадут диплом хорошистки, то я смогу претендовать на более высокую должность в Страже. Или на элитный отряд!

– Все еще не понимаю, как именно тебе поможет гипотетическая влюбленность в нашего некромансера.

– Ну как… прихожу и говорю: чувства отключают мне мозги на ваших практикумах, о прекрасный… некромансер. – Ритка вскочила, прижала руки к груди и продолжила с лицом, полным решимости: – Могу лишь на вас смотреть, руки дрожат, пентаграммы ровными не выходят, формулы упокоения нежити сами собой на романтические стишки в голове меняются. Поставьте, пожалуйста, четыре!

Представив как вытянется лицо преподавателя в ответ на этот спич, я расхохоталась, но, покачав головой, осторожно заметила:

– К сожалению, скорее всего, это не подействует.

– Конечно, – легко согласилась Рита. – Но могу же я помечтать? О томных признаниях в склепе!

Я покивала и, закатив глазки, вообразила чудесную картинку.

– Ночь, луна, зомби хрипят, вурдалаки завывают, Рита носится по кладбищу за Гробыней с лунными ромашками в руках.

– Почему это ромашками? Моя некромансерская ягодка достойна самого лучшего! Это будет синяя роза смерти и никак иначе!

Еще немного перебрав варианты ухаживаний за профессором Нортом, я почувствовала сонливость. Все же день был долгий, весьма нервный и энергозатратный.

Время уже было позднее, потому Рита осталась с ночевкой у нас, заняв свободную гостевую комнату на втором этаже.

А с утра, за завтраком, подруга дождалась, пока моя мама выйдет из кухни, и спросила:

– Ты сразу на работу пойдешь или еще какие-то планы?

И тут, подавившись яблочным оладушком, я осознала страшное. За всеми этими проблемами с пересдачей я напрочь забыла, что стихии стихиями, экзамены экзаменами, а долги долгами.