Перерастая бога. Пособие для начинающих

Вы можете продолжить спор между Абби и Конни самостоятельно. Надеюсь, я завел его достаточно далеко, чтобы вам стало понятно, какого рода аргументами пользуются философы-моралисты. Как вы, вероятно, догадались, абсолютизм зачастую свойственен людям религиозным, хотя строгого правила тут и нет. Десять заповедей являются совершенно абсолютистскими. Таков обычно и сам принцип жить, руководствуясь каким-либо сводом правил.

Нерелигиозным философам, однако, тоже случается разрабатывать мораль, основанную на правилах. Согласно тем философским школам, что относятся к разделу этики, называемому деонтологией, правила поведения могут быть обоснованы не только утверждениями из священных книг. К примеру, великий немецкий философ Иммануил Кант сформулировал принцип, известный как категорический императив: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»[40]. Ключевое слово здесь — «всеобщим». Скажем, правило, предписывающее красть, сюда не подходит, ведь если бы все ему последовали — иначе говоря, если бы все стали красть, — никто от этого не выиграл бы: воры процветают только в таком обществе, где преобладают честные жертвы воровства. Если бы все беспрерывно врали, слово «ложь» перестало бы означать что-либо, так как не существовало бы никакой надежной правды для сопоставления. Современная деонтология предлагает устанавливать этические правила за «занавесом неведения». Вообразите, будто вы не знаете, богаты вы или бедны, талантливы или бездарны, красивы или уродливы. «Занавес неведения» скрывает эту информацию. А теперь давайте продумаем такую систему ценностей, при которой вам хотелось бы жить, даже не зная, на вершине пирамиды вы окажетесь или же на самом дне. Деонтология интересна, но я не буду распространяться о ней дальше здесь — в книге, посвященной религии.

Спор насчет того, когда именно в материнской утробе начинает свое существование «личность», — это спор в значительной степени религиозный. Согласно многим религиозным традициям, бессмертная душа проникает внутрь тела в некий определенный момент. Католики считают таким моментом зачатие. В католическом догмате, озаглавленном Donum Vitae, эта мысль выражена предельно ясно:

С момента оплодотворения яйцеклетки начинается новая жизнь — не отца и не матери, а нового человеческого существа, развивающегося самостоятельно. Оно никогда не стало бы человеком, если бы уже им не было. <…> История человеческой жизни начинается непосредственно с зачатия[41].

Кто бы это ни писал, ему, похоже, никогда не приходил в голову аргумент об идентичных близнецах, использованный нашим консеквенциалистом Конни.

Вы, вероятно, догадались, что мои симпатии скорее на стороне Конни, нежели Абби. Должен тем не менее признать, что консеквенциалистские мысленные эксперименты уводят порой в неудобных направлениях.

Представьте себе добывающего уголь шахтера, который оказался замурован обвалом породы. Мы могли бы спасти его, но это будет стоить кучу денег. На что еще можно было бы их потратить? Например, спасти намного больше жизней и облегчить куда больше страданий, купив еды для детей, умирающих где-нибудь от голода. Не должен ли истинный консеквенциалист бросить несчастного шахтера на произвол судьбы, не обращая внимания на слезы его жены и детей? Может, и должен, но я бы так не поступил. Оставить его под землей было бы для меня невыносимо. А для вас? Однако, оставаясь целиком на консеквенциалистских позициях, обосновать решение спасать его непросто. Не невозможно, но непросто.

Вернемся к основной теме главы. Нужен ли нам Бог, чтобы быть хорошими? Я уделил довольно много внимания философии морали, но она — только один из источников смены нравственных ценностей. Наряду с прессой, беседами за ужином, прениями в палатах парламента и студенческих советах, судебными решениями и прочим философия вносит свой вклад в те «витающие в воздухе» сдвиги, благодаря которым в двадцать первом веке представления об этике не таковы, как, скажем, в восемнадцатом, когда рабство считалось положительным явлением. Кстати, судя по всему, очевидных причин для приостановки этих тенденций нет. Что-то будет представлять из себя мораль двадцать второго столетия?

Независимо от того, религиозны мы или нет, наша современная мораль существенно отличается от библейской. И от коранической. И слава богу! А теория Великой Небесной Шпионской Камеры — отнюдь не похвальный повод хорошо себя вести. Так что всем нам, по-видимому, стоит отказаться от идеи, будто мы «нуждаемся в Боге, чтобы быть хорошими».