Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк

492. Чайковский - Мекк

С. Фроловское,

2 июля 1890 г.

Милый, дорогой друг!

Вчера в одно время с Иваном Васильевым ко мне неожиданно приехал композитор Аренский, и это обстоятельство помешало мне толково написать Вам. Боюсь, что я недостаточно выразил Вам благодарность свою. Да, впрочем, никакими словами я и не могу выразить, сколько я благодарен Вам, сколько тронут Вашим вниманием и заботливостью! Согласно Вашему совету, я отдам две трети бюджетной суммы на текущий счет в банк. Я твердо решился с этого года откладывать часть получаемых мной денег и со временем приобресть всё-таки какую-нибудь недвижимость, весьма может быть, Фроловское, которое мне, несмотря на вырубку леса, очень нравится.

Аренский приезжал ко мне по следующему поводу. Он написал оперу, которую Юргенсон издал. Оперу эту я внимательно проиграл, она мне очень понравилась, и я ощутил потребность высказать Аренскому мое мнение об этом действительно чудесном сочинении. Письмо мое так тронуло его, что он сейчас же поехал лично благодарить меня. Аренский — человек с огромным талантом, но какой-то странный, не установившийся, болезненно нервный и слегка, как будто, не вполне нормальный в умственном отношении. Я боюсь за его будущность.

Милый друг мой, я теперь совершенно поглощен своим секстетом, доволен собой и чувствую, что он всем, питающим к моей музыке сочувствие, будет очень нравиться. Инструментовка будет готова к августу. Быть может, его еще в Плещееве Вам сыграют?

Владиславу Альбертовичу я буду писать завтра. Еще раз благодарю Вас, дорогой друг мой!

Ваш П. Чайковский.

493. Мекк - Чайковскому

Плещеево,

22 июля 1890 г.

Милый, дорогой друг мой! Хочу написать Вам несколько слов, чтобы очень, очень поблагодарить Вас за присланный мне экземпляр “Пиковой Дамы”. У меня теперь в доме такая суета и такой хаос, что я не успела еще ознакомиться с Вашим новым творением, но как только моя жизнь войдет в свою нормальную колею, я поспешу наслаждаться Вашим произведением; еще раз много, много благодарю Вас, мой несравненный друг. Ваш новый секстет меня очень интересует, но сомневаюсь, чтобы мне удалось послушать его у себя в доме. Вы знаете, дорогой мой, какая я дикарка, а для такой музыки, как Ваша, нельзя ведь пригласить учеников, а надо профессоров, а я не в силах буду сделать им тот прием, которого они, конечно, будут ожидать. Поэтому я и бываю очень счастлива, когда Ваши сочинения аранжируются для фортепиано.

Мое здоровье всё плохо, и теперь у меня в доме так шумно, что мне это производит головную боль, и нервы натянуты до крайнего утомления. У меня в гостях Саша (дочь) со всем семейством, Лида с мужем и двумя сыновьями, Сашок (сын) с женою и сыном и мой брат Александр, так что все уголки в доме, заняты. Вы знаете, дорогой мой, что Лида прелестно поет; у нее кроме чудесного серебряного голоса есть и полное уменье владеть им и отличная школа, и вчера я наслаждалась целый вечер ее пением, так что опять-таки голова разболелась. Я никаким удовольствием не могу пользоваться безнаказанно.

Погода у нас холодная.

Не знаю, милый друг, известно ли Вам, что недавно у меня умер брат Владимир. Я не могу сказать, чтобы его смерть была большим горем для меня, потому что его жизнь была очень ненормальная и невеселая для него самого. Он очень пил, и хотя год назад женился, но всё-таки не бросил своей пагубной страсти, и она его и убила.

Вчера у меня был мой сын Володя, — это всегда большая радость для меня видеть его, но его здоровье меня очень беспокоит. У него так расстроились нервы от этой напряженной борьбы с министром и многих неприятностей в жизни, что я со страхом и тоскою смотрю в будущее. Будьте здоровы, мой милый, драгоценный друг, и не забывайте всею душою безгранично любящую Вас

Н. фон-Мекк.

494. Чайковский - Мекк

С.-Петербург,

30 июля 1890 г.

Милый, дорогой друг мой!

Пишу Вам из Петербурга, где нахожусь уже пятые сутки. Цель моего приезда главнейшим образом была та, что певец Фигнер, который будет исполнять главную роль в моей новой опере, не может петь некоторые нумера в том тоне, как они написаны. Мне пришлось транспонировать их, а эта транспонировка потребовала и новой оркестровки, а так как партитура переписывается теперь на голоса в здешней театральной нотной конторе, то пришлось и работать в Петербурге. Сегодня я эту работу кончу и завтра уезжаю к себе в Фроловское, где останусь, вероятно, всего один день. Затем мне нужно будет съездить в Рязанскую губернию к директору театров Всеволожскому для обсуждения некоторых подробностей постановки “Пиковой Дамы”, а потом я надолго покину север. В начале сентября мне хочется быть в Тифлисе, а по пути туда хочу побывать у братьев — Николая, Модеста, Ипполита, а также в Копылове и в Каменке. Мне предстоит целая Одиссея. Путешествие это очень радует меня; и будет отличным для меня отдохновением после многомесячной работы.