Переписка А. П. Чехова и Л. А. Авиловой

Знакомы ли Вы с Л. Н. Толстым? Далеко ли Ваше имение будет от Толстого? Если близко, то я Вам завидую. Толстого я люблю очень. Говоря о новых писателях, Вы в одну кучу свалили и Мельшина. Это не так. Мельшин стоит особняком, это большой, не оцененный писатель, умный, сильный писатель, хотя, быть может, и не напишет больше того, что уже написал[29]. Куприна я совсем не читал. Горький мне нравится, но в последнее время он стал писать чепуху, чепуху возмутительную, так что я скоро брошу его читать[30]. «Смиренные»[31] — хороши, хотя можно было бы обойтись без Бухвостова, который своим присутствием вносит в рассказ элемент напряженности, назойливости и даже фальши. Короленко чудесный писатель. Его любят — и недаром. Кроме всего прочего, в нем есть трезвость и чистота.

Вы спрашиваете, жалко ли мне Суворина. Конечно, жалко. Его ошибки достаются ему недешево[32]. Но тех, кто окружает его, мне совсем не жалко.

Однако я расписался. Будьте здоровы. Благодарю Вас от всей души, от всего сердца.

Ваш А. Чехов.

ЧЕХОВ — Л. Л. АВИЛОВОЙ 23 марта 1899 г. Ялта

23 март.

Вы не хотите благодарностей, но все же, матушка, позвольте воздать должную хвалу Вашей доброте и распорядительности. Все прекрасно, лучше и быть не может. Один переписчик пишет «скажит», но это не беда; к тому же, быть может, это так и напечатано в «Петербургской газете». Цена очень подходящая, срок какой угодно, но не позже весны; желательно все получить до конца мая.

С Сергеенко я учился вместе в гимназии, и, мне кажется, я знаю его хорошо. Это по натуре веселый, смешливый человек, юморист, комик; таким он был до 30–35 лет, печатал в «Стрекозе» стихи (Эмиль Пуп), неистово шутил и в жизни, и в письмах, но как-то вдруг вообразил себя большим писателем — и все пропало. Писателем он не стал и не станет, но среди писателей уже занял определенное положение: он гробокопатель. Если нужно завещать, продать навеки и т. п., то обращайтесь к нему. Человек он добрый.

В Вашем письме две новости: 1) Вы похудели? и 2) Вы писали о «Чайке»? Где и когда? Что Вы писали?[33]

Выбирайте и располагайте материал в Вашей новой книжке сами. Надо обходиться без нянюшек.

У меня ничего нового. Хочу купить матери в Москве небольшой дом и не знаю, как это сделать. Хочу уехать в Москву — и меня не пускают. Деньги мои, как дикие птенцы, улетают от меня, и через года два придется поступать в философы.

Я Толстого знаю, кажется, хорошо знаю, и понимаю каждое движение его бровей, но все же я люблю его.

В Ялте Горький. По внешности это босяк, но внутри это довольно изящный человек — и я очень рад. Хочу знакомить его с женщинами, находя это полезным для него, но он топорщится.

Будьте здоровы, дай Вам бог счастья. Еще раз благодарю и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

Л. А. АВИЛОВА — ЧЕХОВУ 5 февраля 1904 г. Петербург

Глубокоуважаемый Антон Павлович,

я боюсь, что моя просьба покажется Вам странной, но выражу ее прямо, без предисловия, чтобы не отнимать у Вас лишнего времени. Я решилась просить Вас, и многих других, пожертвовать какой-нибудь маленький рассказик, хотя бы страничку, в сборник на помощь раненным на войне. Что-нибудь, что у Вас есть и что Вам не пригодится. Стоит Вам только захотеть и поискать.

Несколько дней я мучилась, придумывая: чем моя просьба могла бы раздражить или возмутить? Не знаю. Я и решилась. Будь что будет!

Не подумаете же Вы, что мне это нужно из какой-нибудь личной корыстной цели? На это я надеюсь.

Будьте добры, ответьте мне двумя словами во всяком случае.

Если Вы согласны принципиально, то я Вам напишу подробно, как и что я задумала.

Преданная Вам

Л. Авилова.

5-ого фев. 1904 г. Петербург. Николаевская 75.

[34]

ЧЕХОВ — Л. А. АВИЛОВОЙ 7 февраля 1904 г. Москва

7 февр. 1904.

Многоуважаемая Лидия Алексеевна, в настоящее время у меня нет (и не предвидится) ни одной такой строки, которую я мог бы предложить Вам для сборника.

8 начале Великого поста я поеду к себе в Ялту, там пороюсь в бумагах, но не обнадеживаю, так как едва ли найду что-нибудь.