Переписчики истории. Мифы о Катыни

На допросе выяснилось, что он служит политруком на курсах броневых частей и одновременно является членом ПСП. Вместе с тем он рассказал, что углубленно изучает марксистскую теорию, посещает большевистские митинги и манифестации, знаком с некоторыми партийными функционерами из РКП (б). Потом поляк внезапно замкнулся и наотрез отказался давать какие бы то ни было показания.

После этого с Добржинским стал предметно «работать» сам Артузов. На допросах больше говорил он сам, чем допрашиваемый. Протоколов не вел. Создавалось впечатление, что он выстраивает с ним отношения на равных. Однако чекист как тонкий психолог методом убеждения постепенно склонял задержанного к даче откровенных сведений о своей преступной деятельности.

Артузов обратил внимание на то, что Добржинский несколько раз негативно отзывался о руководителе страны — Пилсудском, критиковал установившийся в Польше тоталитарный политический режим, положительно оценивал реальные шаги, предпринимаемые Лениным по нормализации польско-советских отношений.

Показания Добржинского позволили военному контрразведчику поверить в искренность мировоззренческих взглядов задержанного и в дальнейшем осуществить его перевербовку.

— Все это очень интересно, — перебил поляка Артузов, — но это все прошлые дела. Нас интересуют события здесь, в Москве. Конкретные резидентуры, нелегальные особенно; наиболее ценные агенты, особенно из числа советских граждан; методы и пути вербовки осведомителей в столице и на территории России…

Артузов настолько убедительно построил свою беседу, что поляк медленно, как весенний тюльпан, раскрылся, согласившись перейти на сторону советской власти. Правда, Добржинский заявил чекисту, что готов принять его предложение с одним только условием.

— Каким же? — спросил удивленный такой неожиданностью Артузов.

— Прошу задержанных или оставшихся на свободе моих людей, работавших на резидентуру по идейным соображениям, не репрессировать, не расстреливать, несмотря на военное время. Это мое главное и единственное условие.

— Вы сами понимаете, что такие гарантии сразу я вам дать не смогу. Это решается высшим руководством. Вы согласны с моим доводом?

— Согласен…

Артузов посмотрел на Добржинского и подумал: «Если люди терпят разговоры о своих пороках — это лучший признак того, что они исправляются, о забота о своих «заблудших овцах» характеризует их порядочными натурами».

Через несколько дней контрразведчик от имени руководства ВЧК гарантировал выполнение этой просьбы. Добржинский еще больше разоткровенничался. Он признался, что в действительности является главным резидентом польской разведки в Советской России и назвал имя другого резидента, действовавшего в Петрограде — Виктора Стацкевича. По его мнению, он работает на 2-й отдел польского генштаба — военную разведку.

Под негласным сопровождением чекистов Артузов с Добржинским выехали в Петроград и вышли на коллегу последнего — второго польского резидента. В результате так же умно построенной военным контрразведчиком беседы и этот поляк повел себя сразу же откровенно, и, исходя из идейных мотивов, согласился прекратить подрывную работу против Советской России.

Надо заметить, что весь ход операции находился на контроле у высшего руководства ВЧК. Проверочные мероприятия были настолько масштабные, что о ходе операции и путях ее возможной реализации Дзержинский докладывал даже Ленину. Председатель Совнаркома полностью одобрил ее замысел.

Арестованным разведчикам было обещано, что все их негласные помощники, сотрудничавшие с ними по патриотическим убеждениям, будут отпущены в Польшу, а платные агенты — преданы суду.

К концу июля 1920 года Особый отдел ВЧК арестовал более десяти тайных агентов польской разведки. Свое слово Дзержинский сдержал: после окончания следствия поляков доставили на Западный фронт и переправили на родину.

Как известно, в это время шли жаркие бои на польско-советском фронте. Красная армия отступала под натиском польских войск, быстро пополненных личным составом и хорошо вооруженных за счет средств США и других стран Антанты.

* * *

Именно в этот грозный час, наступивший для молодой Советской республики, Артузов еще раз решил рискнуть-Добржинского и Стацкевича он включил в оперативную группу, которая направлялась на Западный фронт. Это был небезопасный, хотя и оперативно оправданный, шаг, потому что строился на психологически выверенных посылах и на доверии.

Цель этой группы заключалась в следующем: оказать действенную помощь армейским контрразведчикам в ликвидации подпольных звеньев уже известной Польской организации войсковой. Ее агентура подрывала войсковые эшелоны Красной армии, убивала командиров и политработников, доводила дезинформацию до нашего командования, вела разведку в полосе боевых действий фронта и прочее.