Переписчик

Не знаю, кто это был. Отец держал зверя за уши и снова и снова долбил им по раскуроченному полу, превращая тельце в мешок с кровью. Я наблюдал за всем с каким-то тошнотворным ужасом, но без удивления.

А еще я не прятался. Просто стоял у стекла, смотрел и поскуливал.

Когда отец окончательно изломал зверя (я не знаю, как он его поймал, не знаю, чем животное провинилось, не знаю, почему отец решил убить его в доме или было ли оно уже мертво, когда он его притащил), он распрямился, сжимая мокрую шкуру. Уже совсем стемнело, а за спиной отца полыхал свет, превратив его для меня в черную фигуру, человека-тень, так что я не мог разглядеть выражения его лица, но легко его представил.

Конечно, отец меня видел, но внимания на меня обратил не больше, чем на что-либо другое. Наконец он вышел из комнаты, скрипнула входная дверь, и я побежал на другую сторону участка, чтобы между нами по-прежнему возвышался дом, а отец отправился в одиночестве кормить мусорную яму.

* * *

Однажды во время энергичного ужина коз отец выглянул из дома, нашел меня глазами и спокойно попросил:

– Успокой их, пожалуйста. Можешь отвести их подальше?

Всякий раз, когда он обращался ко мне напрямую, я словно врастал в землю. Я побрел прочь, вцепившись в поводки, но козы заблеяли и уперлись, так что пришлось их подталкивать под внимательным взором отца. Я заметил кого-то в комнате за его спиной и напрягся.

Человек казался знакомым. Может, я видел его в городе, хотя в последний раз там был уже давненько. Или же он тогда подходил к водокачке, или перевозил через мост мешки с камнями для мастерских. На мгновение из-за внушительных габаритов я даже решил, что это охотник, но нет. Человек ждал, когда отец вернется к прерванной беседе. На столе между ними лежал наполовину законченный рисунок ключа.

* * *

«Ключи ждут тебя? – Я не хотел задавать отцу вопрос, но хотел, чтобы он ответил. – Ты создаешь их из ничего или нащупываешь края?»

Он использовал металлолом. Расплющенные металлические панели, которые нагревал и с которых иногда молотком сбивал стружку. И почерневшие днища кастрюль – эти ему особенно нравились, поскольку уже были плоскими и тонкими.

Так, значит, ключи ждали, когда отец выпилит их из металлического куска-не-ключа? Я наслаждался этой мыслью, но доверять моим желаниям не стоило.

С тех пор, попадаясь мне на глаза, некоторые клиенты отца тут же изображали на лицах омерзение, дабы продемонстрировать, насколько они его не одобряют, какую сильную питают неприязнь.

* * *

Одним морозным туманным утром отец наказал мне играть, не убегать далеко и ждать. А сам закинул на плечи пустые мешки, и я услышал, как звенят в его руках монеты. Он снова отправлялся в город – впервые с тех пор, как забрал меня у полицейских.

– Если кто-нибудь явится, пока меня не будет, – крикнул он через плечо, – вели обождать снаружи. Или пусть уходят.

Если отец и опасался столкнуться с презирающими его горожанами, которые тем не менее опять продавали ему еду и пользовались его мастерством, то он успешно это скрыл, как скрывал многое другое.

Я бегом взобрался по лестнице и наблюдал за ним из грязного чердачного окна. Когда отец исчез и вокруг все затихло, узел в моей груди ослаб.

* * *

Это был мой первый день в одиночестве. Я отвел коз вниз по склону, и они блеяли друг на друга, и я тоже кричал, просто желая узнать, каково это. Затем они жадно щипали то, что лично мне казалось ничем. От дома мы далеко не ушли, так что, когда в полдень кто-то заколотил в дверь, я услышал.

Коренастая рыжеволосая женщина смотрела на меня настороженно, скрестив руки на груди. Когда я приблизился и сообщил, что ключника нет, она грязно выругалась и, бросив что-то на ступени, рявкнула:

– И что мне теперь делать?

Брошенный предмет отскочил в сторону. Я подождал, когда женщина умчится, затем встал на четвереньки и отыскал его. Какой-то механизм. Помню, что он напоминал сердце. Я положил его на кухонный стол, и вернувшийся через несколько часов отец, завидев это сердце, опустил на пол свои тяжелые мешки.

– Женщина принесла, – сказал я.

Отец поднял его, перевернул.

– Просто бросила и убежала.

– Откуда бы она его ни вытащила, – произнес он, – она хочет ключ, чтобы оно снова заработало.

– А нельзя просто поместить его обратно? – спросил я.

Снаружи подвывали козы, и отец мельком покосился в их сторону.

– Можно. Но ей нужен ключ в помощь. Я в силах создать такой ключ.

Я наблюдал, как он перебирает свои шила, напильники, плоские железки и тиски.

Совсем скоро отец вновь отправился в город, и со временем эти походы стали обыденностью. Порой, пока его не было, опять появлялись люди вроде той женщины, и я говорил им, когда лучше вернуться. Я все еще не мог сбежать и знал это, хотя не совсем понимал почему. И осмеливался лишь спускаться все ниже по холму.

* * *

Как-то вечером я обнаружил лишь одну из своих коз, хотя как всегда привязал их вместе. Я уже изучил их характеры, и пропала более отважная и драчливая. Я даже могу сказать, как ее звали в тот день.