Переписать сценарий

В погоне за справедливостью немало невиновных затоптано. Но их затоптали за правое дело, что является большим утешением.

Массовый террор, который позже назовут «первой русской революцией», спровоцированный суицидальной политикой царского кабинета, щедро оплаченный “нашими западными партнёрами”, рос вширь, и вглубь.

Так называемая «русская интеллигенция», которую всегда отличали две особенности - абсолютная личная безответственность и зависть к обитателям коридоров власти, шумно рукоплескала каждой новой смерти неправильных монархистов, и буквально, носила на руках правильных революционеров, называя их «борцами за свободу и счастье трудового народа».

В этом смысле русская интеллигенция начала ХХ-го века ничем не отличалась от русской интеллигенции конца ХХ-го столетия. Она точно так же, в «святые девяностые» называла «борцами за свободу» кавказских и арабских террористов, убивающих российских солдат и офицеров, взрывающих бомбы в метро, и в жилых домах, захватывающих театры и школы.

Единственными островками безопасности, где пока царило относительное спокойствие, были предприятия, взятые под покровительство детективно-охранным бюро Зубатова. Лишние «отверстия» в различных частях тела, которые с завидной регулярностью приобретали террористы, планировавшие атаки на эти предприятия, быстро и качественно убедили их революционных коллег обходить за три квартала фирменный вензель Зубатова, выставляемый в качестве обозначения его зон ответственности.

Чтобы этот вензель появился на воротах и дверях, одних денег было недостаточно.

- Аполлинарий Изотович, перестаньте юродствовать, и поднимитесь с колен, - устало бросил Зубатов, присаживаясь на край стола, - я уже сто раз Вам сказал, повторю сто первый - ваше дело не сбалансировано, поэтому не может быть взято под нашу опеку.

- Сергей Васильевич, отец родной, не губи! - дородный, с окладистой бородой и напомаженной шевелюрой купец, будто сошедший с одноименной картины художника Бориса Михайловича Кустодиева, со скоростью призёра паралимпиады, не поднимаясь на ноги, пропахал расстояние до сыщика, и попытался схватить его за руку, - ведь разорят, ироды, как есть разорят! Третьего дня опять приходили! Грозились петуха под крышу пустить!..

- Аполлинарий Изотович, криминальными делами занимается полиция. Обращайтесь в околоток. Мы же, помогаем только тем предпринимателям, общественная польза от деятельности которых, соответствует их личной выгоде, или превышает оную.

- Так, Сергей Васильевич! Я же, всегда рад был, да недосуг. Однако, когда в церкву иду, как есть, рубль гривенниками раздам. И сиротку давеча приютил, у которой мамка помёрла…

- Аполлинарий Изотович, Ваши доходы позволяют Вам не одну сиротку, а целый сиротский дом безбедно содержать. Кто или что, Вам мешает, нормальные условия труда для ваших же работников создать? А на вашей мануфактуре, простите, средневековье какое-то! Сами-то читали отчёт фабричного инспектора? - и Зубатов, перегнувшись через стол, достал зеленую папку, при виде которой купец сжался и стал как будто меньше ростом.

- Итак, посмотрим… “Мастерские сырые, грязные, полутемные, с крайне узкими проходами, загроможденные оборудованием, движущиеся и вращающиеся машинные части чаще всего не ограждены… Скверными являются не только условия труда, но и его организация. Поэтому люди вынуждены постоянно отрываться от дела: «Ничего не было под руками». «За напильником надо бегать в инструментальную, и там полчаса вымаливать его у заведующего. Чтобы разогреть заготовку, приходилось бегать в кузницу, и там дожидаться очереди. Материал выдавался «в обрез», и часто приходилось рыскать по всей мастерской, и выпрашивать кусочек железа... Погонщики-мастера, да старшие, грубые, с кабацким ругательством на устах, черствые и жестокие». И при всём при этом продолжительность рабочего дня - 15 часов...

- Так, что там ещё... «Казармы для рабочих - холодные и сырые. Продуктовая лавка отсутствует» … Ну и последнее, но не в последнюю очередь… - Зубатов вытащил из папки и помахал перед купцом сиреневыми листочками. - Аполлинарий Изотович! «Шалить в картишки» изволите? Ваши долговые расписки? Смотрите, какие суммы неплохие? Да на них новую мануфактуру отгрохать можно….

- Так исправлю, Сергей Васильевич! Ей-Богу всё исправлю. Вот те крест…

- Не нужно крест, Аполлинарий Изотович! Мы же не в церкви. Достаточно оформить Ваши добрые намерения документально. Вот, Ваше решение о введении на вашей мануфактуре 8-часового рабочего дня. Вот договор со строительной артелью на превращение ваших мастерских из «авгиевых конюшен» во что-то, более приличное. Вот договор на строительство жилья для работников, на организацию фабричной школы... И не беспокойтесь, на всё, кроме картишек, хватит. Мои счетоводы не ошибаются. Подписывайте, и начинаем дружить.

Купец сел в кресло, взял в руки бумаги, покрутил, и задал давно мучивший его вопрос: