Переодетый генерал

Но официально взойти этому солнцу в ту осень так и не привелось. Другие занятия задержали Н.С.Хрущева. Торжества ной. Она работала на полную мощность, но не была принята, действовала, но не былбыли отложены. И без малого год гидростанция находилась в статусе незаконнорождена открыта.

Вообще начальные годы хрущевской «оттепели» — время, полное всяческих вывертов и чудес.

Достаточно представить одну только фигуру — начальника «Куйбышевгидростроя» Ивана Васильевича Комзина, с которым ближе других сошелся П.П.Вершигора. Что за поразительный это был человек! Ненаписанная книга!

Как сейчас слышу его раскатистый бас. Нередко по какой-нибудь, чаще торжественной, надобности приходилось брать у него очередное телефонное интервью для «Литературной газеты». «Пишите! — не откладывая дело в долгий ящик, распоряжался он на том конце телефонного провода. — Мы, инженеры-строители, приветствуем вас, инженеры человеческих душ…» И пошло-поехало. Иван Васильевич без запинки произносил почти все, что от него требовалось. Сыпал цифрами, фактами. Умел ввернуть производственный анекдот, пару последних интересных происшествий, ловко их изукрасив. И все это споро, гладко, точно, в лад. Говорил, будто пел. Править его почти не приходилось.

Человек это был разносторонне одаренный. Волжский богатырь, средних лет, что называется косая сажень в плечах, носивший хорошие костюмы, на которого заглядывались женщины и который сам многих из них мимо себя не пропускал. В этом смысле о нем не без оснований шутили, что он был «отец для своих подчиненных». Но и работать он тоже умел.

«Куйбышевгидрострой» — строительный колосс. Силами треста и сотрудничавших с ним бессчетных субподрядчиков организовывалось «великое переселение» со дна будущего моря. Возводилась шестикилометровая плотина, перегородившая Волгу. Сооружалась сама гидростанция вместе с разбегавшимися по-паучьи во все стороны на многие сотни километров линиями высоковольтных энергопередач… Но и не только это. «Куйбышевгидрострой» заложил основу нового экономического района, жизнь которому давала гидростанция. Поднимались коробки завода синтетического каучука, а рядом отпочковывались уже и другие предприятия — подоснова и фундамент будущего волжского автомобильного гиганта — ВАЗа с его знаменитыми «Жигулями» в городе-двойнике ушедшего под воду Ставрополя (позже — Тольятти)… И все ведь это тоже по первости обмозговывал, зачинал и двигал он, Иван Васильевич Комзин.

И тот же Комзин, между прочим, построил многокилометровую подвесную канатную дорогу над Куйбышевским морем — дорогую и никому не нужную. Да вдобавок еще и бахвалился ею:

— Такое встретишь только у нас! И нигде больше на всем земном шаре! Ни в какой там Америке! — изрекал он. — Техническая скорая помощь, в любую бурю и непогоду! А красиво ведь — не правда ли?! Вверху — железная черная птица, вон она, порхает, летит, а внизу — водяная пропасть! Сплошная стихия! — Примерно так внушал Комзин толпившимся вокруг журналистам.

Но груженые вагонетки по натянутым стальным канатам проскользили над морем недолго. Да и тогда, кажется, только для кадров кинохроники и для форса перед приезжими делегациями. Никакой производственной надобности в подвесной дороге не было. Гораздо верней и проще грузы можно было перевозить по не столь уж отдаленной плотине. Между тем в распыл пошли миллионы. Начальник стройки обожал подобные трюки и театральные эффекты.

Старинный городок Ставрополь-на-Волге (еще задолго до моего собкоровского назначения в июне 1957 года), как и многие селения, попавшие в ложе будущего моря, был перенесен, а точнее, сломан, разобран и сожжен безжалостно. Когда я впервые приехал на ГЭС, там кое-где еще встречались остаточные охраняемые зоны. В строительстве мировой гидростанции участвовали заключенные, правда, к 1957 году лишь бытовики со сроками до пяти лет. Но раньше были и другие. Сам главный строитель в прежние времена якобы одновременно даже имел звание генерала МВД.

Чтобы стать к тому же профессором (давняя мечта!), Иван Васильевич отгрохал в «новом» Ставрополе филиал Куйбышевского политехнического института и сам возглавил инженерную кафедру.

Для надобностей вящего представительства и прочего пиетета (как бы теперь сказали — «имиджа») Иван Васильевич завел особого референта, «ученого еврея» — Якова Кауфмана. За глаза его иронически именовали — «бюро услуг». Это был полный, круглый человек, безотлучно пребывавший либо в приемной Комзина, либо в соседней с ней комнатке и умевший ловить в воздухе рождавшиеся начальственные флюиды еще даже до того, как они были высказаны и словесно оформлены. В отведенном ему пространстве Кауфман стремительно перемещался на своих коротких ногах, что делало его слегка похожим на ученого кенгуру. Но человек это был образованный и культурный, даже писал и издавал книжки детских стихов с цветными картинками, а уж исполнитель и улаживатель всяческих надобностей был бесподобный.