Переносчик смерти

Пулеметчик замолкает. Я догадываюсь, что это дело временное. Скорее всего, он экономит патроны, которые явно не бесконечны. Я выруливаю на смежную дорогу, ведущую прямо к роще. Сердце мое сжимается от нетерпения.

Я не сдерживаюсь и вслух подгоняю микроавтобус:

— Ну, давай же, милый, гони! Остается совсем немножко.

Йордан сидит на полу и молчит, никак не комментирует происходящее. Мне это не нравится, тут же возникают тревожные предчувствия. Я поворачиваю голову к нему, а пулеметчик опять открывает огонь.

Я жму на газ и вдруг понимаю, что топливо в баке на исходе. Пулеметы бьют без передышки.

Мне приходится радоваться хотя бы тому, что канистры с запасом топлива спрятаны в специальном бронированном ящике. Боевики в свое время позаботились.

Вертолет не отстает. У меня складывается такое впечатление, что вот-вот он придавит микроавтобус всей своей тушей. Происходящее становится для меня чем-то нереальным. Пули свистят и стучат. Топливо в баке неумолимо исчезает. Коллега по-прежнему молчит, а я даже не могу взглянуть на него, дабы убедиться, что с ним все в порядке.

Я нервничаю и ору во все горло, будто это может мне чем-то помочь. Под непрекращающимся огнем с вертушки наш микроавтобус на последнем глотке топлива успевает въехать в густую пальмовую рощу.

10

Эль-Башар переполнен беженцами. Их тут уже несколько тысяч. Но прибывают все новые и новые люди. Это при том, что сам городок совсем небольшой. В нем всего-то две с половиной тысячи жителей. Если дело и далее будет идти такими же темпами, то в один прекрасный момент беженцев здесь окажется больше, чем местных.

Причины, по которым люди бегут именно сюда, вполне очевидны. Следует учитывать, что Эль-Башар находится вдали от зоны активных военных действий, и ситуация здесь отличается относительным спокойствием. Да, инцидент с тем, как нас преследовал военный геликоптер, скорее свидетельствует об обратном. Однако на фоне того, что творится в Хардузе и других боевых точках разгорающейся гражданской войны, оазис воистину выглядит островком мира и спокойствия.

Кроме того, здесь имеются артезианские скважины и хранилища с уже добытой водой. Большинство населенных пунктов в радиусе нескольких сотен километров такими запасами похвастаться не может.

Есть здесь и финиковые рощи. Не знаю, привлекают ли они внимание беженцев, но нас с Йорданом одна такая роща смогла спасти. Там я, кстати, избавился от автомата.

В остальном же это типичный оазис Каменистой Сахары — мечеть, пара базаров, корабли пустыни, то бишь верблюды, какие-то развалины, оставшиеся то ли от финикийцев, то ли от древних римлян. Судя по всему, в мирное время сюда постоянно привозили туристов на экскурсии. Правда, фешенебельного отеля здесь нет, а то, что в этих местах принято называть гостиницей, производит весьма удручающее впечатление.

Впрочем, для беженцев, стекающихся сюда, вопрос о гостиницах малоактуален. Люди готовы жить хоть под открытым небом, лишь бы находиться подальше от очагов военного конфликта. Кто-то на машинах и автобусах, а кто-то на верблюдах или даже на своих двоих. Так сильно народ напуган переворотом в Хардузе.

Однако нельзя считать военный переворот единственной силой, заставившей людей сняться со своих мест и бежать в Эль-Башар. В шуме-гаме, порождаемом многочисленными беженцами, при желании можно уловить слова о надвигающейся заразе.

Если послушать их дальше, то становится понятным, что заразой они называют не гражданскую войну со всеми ее прелестями, а лихорадку Эбола. Слухи об ужасах, творящихся в некоторых городах страны, расползаются среди них очень быстро. Я сразу это беру на заметку, чтобы позже сравнить со сведениями, добытыми из средств массовой информации.

Мне интересно, не говорят ли чего люди о самолете, пролетевшем рядом с оазисом. Я скоро убеждаюсь в том, что если они об этом и упоминают, то очень редко, и не придают данному событию должного значения. Только в нескольких случаях слышатся предположения, что самолет рухнул где-то далеко в стороне от здешнего аэродрома. При этом люди отмечают, что сам аэродром практически не функционирует.

Я задаюсь простым вопросом: неужели никому из здешнего народа не интересна судьба самолета? Если уж не для спасения экипажа и пассажиров, то хотя бы ради своей собственной наживы.

Я говорю об этом Йордану, уже более-менее оклемавшемуся от гоночных перипетий. Тот пожимает плечами.

Мы опять прислушиваемся к людской молве. Выясняется, что большинство здешнего народа не поддерживает ни военных, ни фундаменталистов. За пределы оазиса люди выходить опасаются. Эль-Башар пока еще остается нейтральной территорией. Но надолго ли?

Мне и моему коллеге везет. Хоть и с трудом, но мы все-таки ушли от вертолета, а потом довольно быстро нашли место, где можно остановиться, прийти в себя и восстановить силы. Это домик местного врача, британки Джулии Раст. Корпоративная солидарность в действии. К тому же выясняется, что у нее и Христова есть общие знакомые. Она любезно разрешает нам остаться в доме, а сама отправляется в больницу.