Перемещенцы

В подсобке было очень жарко. Тут стояла огромная печь, в которую мужик постоянно подкидывал дрова, поленницей возвышающиеся у двери.

— Хозяин на заклинаниях экономит, — ворчал Савва, — вот и приходится в жару топить печь.

— А что, есть такие заклинания, что воду греют? — удивился Кейко, в очередной раз разматывая портянки.

— А как же! И воду греют, и ароматы распространяют. Были бы злоты да цепни, а заклинания нужные всегда найдутся.

— А у нас в деревне только от нежеланных детей бабы покупали.

— Кейко! — раздался властный голос милорда Сотеки.

— Да, милорд!

Кейко словно ветром сдуло. Савва лишь удивленно покачал головой. Вроде только что был здесь, а уже и нет.

— Где ты шляешься? — Сотеки грозно нахмурил брови. — Вымойся. Переоденься. Причешись. А лучше убери волосы в хвост, а то бегаешь растрепой. Мы уехали из Приграничья, теперь о твоем хозяине будут судить по внешнему виду его раба. Не заставляй меня браться за к'тош. Как вымоешься — приходи в харчевню.

— Да, милорд.

Кейко с благоговением зашел в купальню, постоял, прислушиваясь, затем быстрой тенью метнулся к двери в подсобное помещение, убедился, что Савва ушел по своим делам, и захлопнул дверь, накинув изнутри большой крючок. Точно такую же операцию он проделал и с главным входом. Теперь, чувствуя себя защищенным со всех сторон, он мог сполна насладиться роскошью купальни. Подкидыш быстро сбросил с себя одежду и с тихим визгом бултыхнулся в ближайшую ванну с уже не горячей, но теплой водой. Внутри ванны оказалась небольшая ступенька, на которой так удобно сидеть, опустив все тело в воду, а чтобы сила воды не выкидывала моющегося наверх, сбоку под водой были приделаны две небольшие ручки. Кейко закрыл глаза, по его лицу растекалась блаженная улыбка. Посидев в теплой воде, пока не почувствовал, что глаза начинает сковывать дрема, он выбрался наружу и, обнаружив в одном из ведерок остатки пенной массы, начал тщательно натирать тело и волосы. Смыв пену, подкидыш с трепетом опустился в прохладную ароматную воду с красными лепестками, словно кораблики, плавающими на поверхности воды. Это было так здорово, что Кейко расхохотался от счастья. Сейчас он был самым счастливым ребенком на свете, несмотря на то, что на шее у него красовался рабский ошейник, он верил, что его жизнь изменилась к лучшему, а впереди ждет масса прекрасных приключений.

Когда чистый, одетый в новую одежду и сапоги, сияющий, словно злот, раб появился на пороге обеденного зала, Сотеки удовлетворенно хмыкнул.

— А дитя весьма симпатично, — сделал он вывод.

— Еще бы! Интересно, где его родители….

Артуари внимательно следил как Кейко, страшно стесняясь своей нарядности, пробирается к их столу. Рэквау, как всегда, оказались в центре внимания, заняв самый большой стол в зале. Подкидышу пришлось пройти через все помещение, чтобы добраться до хозяев. Кейко казалось, что на него пялятся все: от нищего, прикорнувшего на пороге с шапкой на коленях, до яресс, которые потягивали вино из маленьких кубков за небольшим столиком в углу. Хотя, на самом деле, никто не обращал внимания на подростка. Мало ли кто из постояльцев с сынком приехал.

— Голоден? — поинтересовался милорд Сотеки.

Кейко кивнул. Он расчесался и, явно подражая чернокожему воину, собрал волосы сзади в короткую, толстую косицу, перетянув ее черной кожаной веревкой.

— Хозяин!

Тут же к столу подлетел Махай, сегодня лично обслуживающий щедрых клиентов.

— Мяса, зелени, каши и большую кружку молока.

— Сию минуту, яр.

— Раб, твое место на том конце стола, — Артуари небрежно махнул рукой, разрешая Кейко присоединиться к ужину.