Перемещенный

Не так, нет, совсем не так представлял себе он развитие событий! Следует признать, полководец из него никакой, дерьмовый из него полководец. Командование небольшой диверсионной группой, разведбатом на худой конец — вот потолок его способностей, через который, как известно, не перескочишь. Он не Суворов, не Жуков, не Тухачевский, он просто маленький винтик в гигантской военной машине, без которого и машина не едет, и, вместе с тем, заменить его — как раз плюнуть. Так было в том мире, а в мире этом он вынужден тянуться, изворачиваться, делать уйму лишних телодвижений только для того, чтобы доказать самому себе и окружающим, что он годится на нечто большее. Бессмысленная, идиотская затея.

Остановился, прислушался. Здесь дорога делала поворот, уходя круто влево. Вроде бы тихо. Высунул голову и бегло осмотрелся. Нет, ничего. Дальше, метрах в шестистах, перекресток. Так, куда он ведет? Эх, проводника бы сюда, от и до знающего город!

— Улуша, дальше куда?

— Туда. Нет — туда! — ведунья явно колебалась.

Она терялась в большом городе, чувствовала себя в точности. как деревенщина из какого-то Богом забытого медвежьего угла, приехавший в гости к дальним родственникам с целью немного подзаработать.

— Сосредоточься. Где Гриня? Ты его видишь? Знаешь, где он сейчас находится?

— Там, — Улуша уверенно указала пальцем куда-то на северо-восток. — Но я не знаю точно как пройти. Здесь так много…

— Улиц, — подсказал Степан, — домов и улиц. Варвара! — тихо подозвал он травницу.

— Там кто-то есть? — вот уж кто настоящий профессионал! Глаза так и рыскают по провалам окон в поисках малейших признаков опасности.

— Пока нет. Слушай свою задачу: берешь с собой двоих, проникаете… — взгляд Степана остановился на ближайшем окне. Первый этаж, в квартиру попасть проблем не составит. — Проникаете в дом через это окно. Мне нужен кто-то из местных, живьем.

— Хорошо.

Звон разбиваемого оконного стекла набатом прозвучал по притихшей улице, а затем, буквально через какую-то пару минут, раздался крик, сопровождаемый эхом одиночного выстрела.

— Тихо не получилось, — голос Варвары звучал слегка виновато.

Очень скоро перед Степаном предстала престарелая горожанка — этакая леди бальзаковского возраста. Одета она была в полинялое ситцевое платье, на тощей морщинистой шее — ниточка крупных кроваво-красных бус. Волосы цвета перезрелого миндаля (наверняка крашеные) каким-то хитрым образом сколоты и уложены на затылке в замысловатую гульку.

Поняв, что прямой угрозы для ее жизни нет, старуха стала довольно разговорчивой. По Улушиному описанию искомый объект опознала практически сразу — им оказалась городская управа. Согласилась и провести в обмен на торжественную клятву Степана оставить ей жизнь.

Чем дальше они продвигались вглубь города, тем становилось все жарче. В боевом запале подавляющая часть сиртей миновала окраину, не причинив существенного вреда ни домам, ни их жителям. Зато здесь, ближе к центру, начинался уже сущий ад. Выстрелы, звон разбиваемой посуды, крики, плачь, ругань на двух языках слышались буквально отовсюду, все это дело перемешивалось, создавая своеобразный звуковой фон, этакую немыслимую какофонию, сориентироваться в которой не так то просто.

Теперь они встречали много своих. В основном это были небольшие группы, действующие сами по себе, без какого-либо определенного плана. Да, Степана узнавали, почтительно кивали головой, отдавая дань уважения, и все. Каждый продолжал заниматься своим делом.

То, что они подходят к городской управе, Степан понял сразу. Казалось, от пулеметных очередей раскалился сам воздух. Глянул на старуху. Она, слегка заикаясь, тотчас же подтвердила его предположение.

— Улуша, передай Осипу, что мы рядом. Пусть навстречу кого-то из своих вышлет. А вы, кстати, можете быть свободны.

Старухе не пришлось повторять дважды. Пробормотав скороговоркой слова благодарности, она сразу же исчезла, растворилась в хитросплетениях улиц.

Провожатый, а им оказался бойкий мальчуган лет четырнадцати, довольно споро провел их через дворы к длинному пятиэтажному зданию. Степан насчитал в нем семь подъездов. Недурно. Если какая-то часть окон выходит на городскую площадь, пятиэтажка эта — дар божий, просто идеальная стратегическая позиция.

Точно такого же мнения, похоже, придерживался и его подчиненный. Осипа они нашли в крайне удрученном расположении духа. Со своим ведуном, Гриней, и четырьмя ординарцами он взобрался на крышу и сейчас с кислой миной на лице наблюдал за ходом нескончаемой баталии, что развернулась между воинами его отряда и защитниками городской управы.

Утешительного и впрямь было мало: да, обороняющихся намного меньше, но зато они в разы лучше вооружены. Почти из каждого окна высовывается хоботок пулемета, а крыша так и кишит снайперами. Твердый орешек, нечего сказать. И наверняка ведь подразделения элитные, не из необстрелянных юнцов, не знающих с какой стороны держать винтовку!