Перемещенный

И в глаза его горел бойцовский огонь.

Мартин снова раскрыл рот, и, казалось, ад вырвался наружу.

Сет отшвырнул обескровленное тело девочки в сторону, и на мгновение внимание половинника было отвлечено, чем оборотень не преминул воспользоваться — взвившись в воздух, словно пружина, Сет неожиданно возник перед самым носом половинника и, сцепив могучие руки в замок, нанес сокрушительный удар Мартину по голове. Последний растянулся на земле и потерял сознание.

Наклонившись, Сет ухватил Мартина за ногу и поволок его к музею.

Сорд продолжал корчиться на траве. Он чувствовал себя полностью опустошенным и наголову разбитым.

В поле его зрения появились две ноги. С трудом подняв голову, Сорд взглянул на Томаса. Кровь и слезы, смешавшись с дождем, мешали четко видеть.

Привес на корточки, посвященный схватил Галена за волосы, с силой отведя его голову назад.

— Вот теперь у тебя есть все, о чем ты мечтал, — с голосе темнолицего слышалась издевка. — А наказание… в наказание тебе придется жить со всем этим в душе.

О разжал пальцы, и Сорд зарылся лицом в грязь.

— Прощай, малыш Гален. Больше мы никогда не встретимся.

И это было все.

Глава 21

В каком-то оцепенении Ко смотрела на то, как оборотень, по-прежнему волоча потерявшего сознание Мартина за ногу, в сопровождении Рофа и Морганы скрылся в дверях музея. Затем Мелоди медленно приподнялась и села, не обращая внимания ни на дождь, ни на кровь, которую она выкашливала из легких. Что-то ушло на нее. Нечто более сильное, чем ощущение полного онемения в области ребер — последнее, скорее всего, объяснялось шоком после внутренних переломов. Нет, здесь крылось что-то совсем иное, мысль о котором японка бессознательно гнала от себя.

Тут взгляд ее остановился на подранной красной курточке, пузырившейся вокруг неподвижно лежавшей фигуры, казавшейся бесформенной, и молодую женщину вдруг словно что-то ударило изнутри: Жа-Нетт!

С трудом поднявшись, на подгибающихся ногах Мелоди двинулась к девочке. Голова Жа-Нетт была почти отделена от туловища, невероятно огромные детские глаза невидяще смотрели в небо, откуда низвергались потоки воды.

Ко подумала, что должна была бы что-то ощутить — горечь, скорбь, — или удариться в слезы. Все это было бы приемлемо. Но, странно, она ничего не ощущала. Словно в тот момент, когда клыки Сета впились в шею маленькой негритянки, все чувства покинули Мелоди.

Японка медленно отвернулась от маленького тельца и увидела Сорда, распростертого на траве футах в двадцати от Жа-Нетт. «Надеюсь, он мертв», подумала она, но тем не менее продолжала двигаться — как робот. Форсайт по-прежнему висел на опрокинутом кресле, будучи пристегнутым к нему ремнями безопасности. Так, в первую очередь нужно позаботиться о нем — теперь это становилось ее основной обязанностью, ничего больше не имело значения.

— Ты спас мне жизнь, — поднимая кресло, безжизненным тоном произнесла Мелоди. Адриан смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Ко понимала, что она должна тоже что-то чувствовать по отношению к нему; когда-то она знала, что именно, но не могла вспомнить.

— Спасибо, — повторила она и, склонившись над ученым, поцеловала его. Наверное, так правильно, пронеслась мысль. Форсайт дико глянул на нее. Двумя пальцами он с невероятной скоростью принялся стучать по клавиатуре, но индикаторы оставались немы, а экран компьютера слепо смотрел в ночь. Похоже, кресло получило серьезные повреждения.

— Сейчас найду твои очки, — проговорила Ко, принимаясь за поиски. Потом, думала она, потом мы с ним будем долго беседовать, когда наконец я доставлю его к себе. Именно к себе, никуда больше. И никакой Голубятни. Никогда.

Японка рылась в траве, отыскивая отблеск Форсайтовых очков. В каких-нибудь двух-трех сотнях футов от нее по шоссе проносились автомобили, но она их не слышала. Точно так же не обратила внимания Мелоди и на человека, вынырнувшего из темноты, который, пошатываясь, шел к ним, бережно прижимая к груди красный сверток. Ко не хотелось смотреть на него, не хотелось видеть того, что он несет, не хотелось даже слышать звука его голоса. Но что-то заставило ее все это сделать.

Перед ней, осторожно держа на руках неподвижное тельце Жа-Нетт, словно баюкая живого ребенка, стоял Гален Сорд.

— Они захватили Мартина, — сказал он.

— Мне все равно, — отозвалась Мелоди, напряженно вглядываясь в траву, словно одновременно с очками Форсайта она могла отыскать ответы на все терзавшие ее вопросы, и еще нечто большее — то, что несколько минут назад ушло из нее.

— Но ведь кто-то должен об этом позаботиться, — как можно мягче возразил Сорд.

Перед ее глазами была лишь грязь и взрыхленная трава — свидетельства недавней схватки.

— Я ненавижу тебя, Сорд, — и это тоже было правдой. Хотя ей казалось, что вряд ли когда-нибудь чувство ненависти, как и любое другое чувство, вернется к ней снова.

— Я знаю. Но это не имеет значения.

— Ничто не имеет значения.

— Ты ошибаешься, — Гален крепче прижал тело девочки к себе. — Это имеет значение для Жа-Нетт. И для Мартина. И для тебя.

— А Адриан?

— Он спас тебе жизнь.

— Ну и что.