Перемена мест

Слова Овалова не выходили из головы. Два года за незаконное лишение свободы плюс пять за мошенничество. Много получалось! Интересно, если Золотова на зоне поставят тумбочки сколачивать, то сколько тумбочек за семь лет можно сделать? Хватит, чтобы ими дорогу отсюда до Москвы выставить?

– Антон, давай! Закрой его. С криминалистами я договорился. Нам с тобой экспертизу по оружию и наркоте за час проведут. Давай, Антон, ты же можешь! – подбадривал Федоров, в нетерпении подпрыгивая вместе со стулом. – Потом и всю бригаду его прикроем!

– Я-то постановление вынесу. А судья? – слабо оборонялся Золотов.

Хорошо, что не все в этой истории от него зависит, есть на кого ответственность свалить.

– Черт! Ну позвони своим, объясни, пусть на него как-нибудь надавят! Будет команда сверху – никуда он не денется.

Дима бил копытом, как молодой конь, застоявшийся в стойле.

– Да какая команда, глупый? Суд неприкосновенен или ты забыл? На него надавить даже Верховный суд не может, – цеплялся за соломинку Золотов. – Как я тебе на него надавлю? Это совершенно другое подчинение.

Ведя диалог, следователь лихорадочно рыскал в интернете в поисках расписания поездов, проходящих через Великозельск. Пока сеть не пропала так же внезапно, как и появилась.

– Я тебя умоляю! Нельзя Лузина отпускать! Иначе – всё, кранты нам здесь. Вообще не выберемся. Ну, Антон!

Подводить борца за правду не хотелось. Золотов ведь отлично понимал: отпустит Пузина – Федорову в Великозельске не жить. Во всяком случае, по специальности не работать. А он хоть и соперник, но своего рода мужество проявил – против местной власти попер. Не испугался. Это при его-то зарплате.

Но, как не крути, а два плюс пять по-прежнему оставалось семерой. И думать следовало в первую голову о себе.

– Понимаешь, Дима, меня сюда прислали с конкретными полномочиями, – мягко объяснял Золотов. – Я приехал разбираться с лекарствами. А разбоями, наркотой и оружием ваши должны заниматься. Местные. Дим, вон у вас три этажа, и все кабинеты заняты.

– Да не будут наши!

Дима в отчаянии махнул рукой и поерзал на стуле. Стул скрипнул протяжно и печально.

– Ильичев у нас, чтоб ты ничего не подумал, – нормальный мужик, с понятием, но даже он дрейфит. Все же гарантий хотят, а какие гарантии? Пузин-гад скажет, что дом купил вместе с тайником, и ему все поверят. И у всех сразу память отшибет, никто не вспомнит, что дом по пузинскому заказу строили. Он, кстати, гад, так и говорит – купил, и точка. Называет какого-то мужика, который давным-давно на кладбище. У него, говорит, спрашивайте, он прежний хозяин.

Золотов проникся – Дима не столько за собственную шкуру трясется, а за дело болеет. Такой шанс выпал – порядок в родном городе навести. Но Золотову-то Великозельск не родной.

– Антон, на тебя одна надежда! Ну помоги!

– Ладно, я прикину, – без энтузиазма пообещал Золотов.

Бог даст – больше они никогда не увидятся. Поезд тронется, и можно будет забыть все великозельские приключения. И Диму Федорова в том числе.

– Я так и знал. Они не верят, а я говорю, что ты порядочный, хоть и из Москвы. Мы очень на тебя надеемся! – воодушевился романтик, оставил в покое скрипучий стул и отправился к криминалистам, поторапливать с экспертизой.

Не успела дверь за Димой закрыться, как порядочный Золотов бросился звонить на вокзал.

– Барышня, ближайший до Москвы когда? А раньше ничего нету? А проходящие какие есть? Да в любую сторону! А места есть?

Выяснилось, что поезд в Москву идет всего раз в сутки, утром, соответственно раньше завтрашнего дня ждать его нечего. Ближайший же следует в противоположную от столицы сторону и может доставить то ли до Омска, то ли до Томска. Золотов не расслышал, да и разницы не видел. Зато билетов на него было хоть отбавляй.

Вячеслав Андреевич прикинул, что ни в Омске, ни в Томске никогда не был, и больше возможности побывать там может не случиться. Интересные, наверное, места. Где-то в тех краях вроде бы декабристы жили. Как у них там в Омске-Томске с патриотизмом?

Положив трубку, быстро покидал в сумку все возможные улики. Схватил с батареи пыльную тряпку, оставленную уборщицей, и начал лихорадочно стирать отовсюду свои отпечатки.

Стук в дверь застал конспиратора под столом, где он, скрючившись, протирал стенки тумбы.

– Можно? – Знакомый голос прозвучал негромко и официально.

Настя Великозельская разочарованно оглядела пустой кабинет. Странно, а Дима утверждал, что Антон на месте.

– Да. Проходи, – Золотов, как черт из табакерки, выскочил из-под стола и принялся крутить в руках пыльную тряпку.

Настя опустилась на стул.

– Прости, – с трудом вымолвила она, глядя куда-то поверх головы Золотова. – Прости, вспылила, терпеть не могу вранья. Надо было сразу сказать, кто ты такой.

– Да ладно, ничего, – Золотов одной ногой чувствовал себя в поезде, поэтому испытывал перед ней неловкость. – Если честно, я думал, что там, в вагоне, тебя специально ко мне подсадили. Такое у нас бывает.

Пусть запомнит его героем, а не очередным проходимцем. Завтра он уедет, исчезнет, и все само собой сойдет на нет.