Перемена мест

Да чего он привязался?! Все ведь согласовано! Может, дяде позвонить на всякий случай?

– У нас перебои с сетью постоянно. А с буквами – просто опечатка.

Да! Другого ответа Вячеслав Андреевич и не ожидал. Все подготовлено, все вызубрено, все предусмотрено… Кроме одного. У сотрудника Следственного комитета сегодня немножко поменялась ориентация. В хорошем смысле этого слова.

Нет, паренек, не умоешь ты меня.

Он нагнулся к самому лицу Пузина. Так, что почувствовал вонь французской туалетной воды.

– В результате этой опечатки твоя контора умыкнула у государства четырнадцать миллионов рублей денег. Нормальный бизнес, а? На больных-то людях.

– По закону все чисто. До запятой, – спокойно парировал племянник.

Он твердо решил, что сразу по выходе из кабинета позвонит дяде – пусть на место поставят этого зарвавшегося москвича. Кем себя здесь возомнил?

– Запятую проглядеть можно. Смотря как проверять. И что искать. Вроде без крика и рукоприкладства, а результат налицо. Вернее, на лице.

Побледнел боров, пальчики задрожали. Получается, получается!

– А чего вы ко мне привязались? – не выдержал Вадик, открывая последний козырь. – Я, как и вы, математику люблю, а не сочинения. Особенно число пи. Так что ничего вы не найдете. Забиться могу. А за кабак – извините, со всеми бывает. Промашка вышла. Но, заметьте, не с моей стороны, а с вашей. Не с теми людьми знакомство завели.

Ах, вот как! Я еще и виноват… Вы что ж, козлы, совсем страх потеряли? Или думаете, ото всего откупиться можно?!

Деньги?!

А зачем тебе, Слава, деньги? У тебя же все уже есть. Больше-то зачем?

Глупый вопрос. Вон хотя бы Жанне на дизайнерские курсы. Или на…

Момент… А ты не забыл, как в студенчестве макаронам был рад? И счастлив был, молод, здоров. И глаза не прятал. А теперь, чуть припугни – руки трясутся. Переодеваешься, машины меняешь, от каждого звонка вздрагиваешь. Ты что, Слава, разведчик? И что внукам расскажешь? Про разведку? Если, конечно, будут у тебя внуки.

Выбирай… Деньги очень нужны, чего уж тут лукавить, но… Как много спрятано в этих двух буквах.

Золотов молчал так долго, что Пузин чуть успокоился. Напрасно.

– Нет, голубь. Не люблю я математику, не повезло вам. Одному тебе признаюсь – у меня по математике в школе трояк был. Я гуманитарий. И огорчил ты меня серьезно, – майор Фейк горделиво выпрямился за столом. – Поэтому для начала возбуждаю уголовное дело. Полномочия есть. Кроме того, выношу постановление на обыск у тебя дома и в офисе.

Вадик, намеревавшийся почесать затылок, остановился на полпути. «Че?» – читался немой вопрос в его немигающих глазах.

– Имею право, – добавил максимально жестко Вячеслав Андреевич, – а ты прямо сейчас отправляешься в изолятор. Пока на сорок восемь часов. С последующим арестом. С судьей местным я вопрос решу, не волнуйся. Про всяких папочек, дядюшек, тетушек забудь, никто тебя не вытащит… Это не девушек за волосы таскать.

Пузин, разумеется, в ноги не упал, молить о пощаде не стал. Тут же выдвинул версию происходящего:

– Ты что, из-за писачки?

– Нет, – жестко пояснил Золотов. – Это потому, что из-за таких вот хреновых бизнесменов моя мать по четыре месяца в году в больнице лежит.

– А может, ты сынок хреновый?

Занесенный кулак Золотова застыл в воздухе. Пузин рефлекторно поставил блок. Но нет. Все будет по закону. Ну или почти все. Кулак опустился на трубку прямого телефона.

– Конвой сюда! Быстро! И подготовьте камеру!

– Я законы не хуже вас знаю, – ухмыльнулся Вадик, до конца не веря в серьезность положения. – Для задержания основания нужны. А у вас их нет. И не будет.

– Найду.

А про мать-то, блин, он угадал. Давненько Вячеслав Андреевич ей не звонил. А она ведь не знает, где он.

Дежурный офицер, выслушав приказ москвича, осторожно положил трубку и рысью помчался к руководству. Руководство же в лице майора полиции Ильичева уговаривало оперуполномоченного романтика Федорова подружиться с представителем Следственного комитета:

– …Познакомься, посидеть предложи, выпить. Установи с ним контакт. Так, скажем, неофициальный.

– Зачем еще?

Мелкому романтику совершенно не хотелось контактировать с соперником. Тот Настю по кустам целует, взятки берет, а ты с ним дружи и делай вид, что все нормально?

– Ну как – зачем? Чтобы в курсе быть: что планирует, чего от него ждать. Он сюда не на рыбалку приехал.

– Да деньги возьмет и отвалит.

– А вдруг честный? – высказало невероятное предположение руководство.

– Ага, честный! Вы видели, кто его сюда привез?

Тему раскрыть не удалось. Дверь кабинета распахнулась одновременно со стуком в нее. Бледнолицый дежурный. Тяжелая одышка.

– Москвич камеру просит. И конвой. У него Пузин младший сейчас. Интересный поворот. Ильичев с Федоровым вопросительно переглянулись.

Конвой. Легко сказать. Кто пойдет? Да никто.

– Ты пойдешь, – Ильичев посмотрел на романтика, словно командир, отправляющий бойца на неминуемую смерть, – и держи меня в курсе.

Дима, в принципе, был не против. Пузин – личный враг. И не так важно, кто в данный момент защелкнет ему на запястьях кандалы. Москвич или марсианин.