Перемена мест

Новая жена Плетнева, более известного теперь как Юрий Иванов, на просторной хайтековской кухне жарила блинчики и кормила ими любимого мужчину. Но не Плетнева. И не Иванова.

Мужчина, заложив за воротник салфетку, неторопливо отрезал ножом ровные кусочки блина, пронзал их вилкой точно по центру, аккуратно клал в рот и тщательно пережевывал. Каждый блин, прежде чем удостоиться чести быть съеденным, тщательно и придирчиво осматривался. Если попадался неровный, то отбраковывался на другую тарелку. Со стороны это напоминало какую-то госприемку на заводе.

Что роднило педантичного мужчину с мужем Юрием Ивановым? Да ничего.

Точно так же, как и модерновая обстановка квартиры нисколько не вязалась со съемным жильем в Бирюлево.

Да и Лера никогда фамилию Иванова не носила. Лера уродилась Ивлевой. И ее настоящий мужчина, поглощающий сейчас блинчики, тоже не Иванов. Козырев. Саша. И не от слова «коза».

Мужчина, покончив с блинами, крест-накрест сложил на тарелке приборы, давая понять, что посуду можно убирать. Лера тут же метнулась от плиты поменять тарелку на чашку. За это время он успел промокнуть салфеткой губы и поправить на голове сеточку, фиксирующую прическу.

– С Вассерманом тоже ты придумала? – поинтересовался он в продолжение утреннего разговора.

– Нет, конечно! – Лера эмоционально махнула тефлоновой лопаткой, и жирная капля упала на столешницу. – У него действительно положительная реакция. Но там и без того хватало стрессов! И никакого просвета, представляешь? У меня впервые такое!

– Жарь поаккуратней, пожалуйста, – бесцветным голосом попросил Козырев, кидая в чай заменитель сахара, – и не брызгай на стену, там новый кафель.

– Самое обидное, что для подтверждения моего метода осталось реабилитировать всего одного больного! И ничего не получается! – не обращая внимания на замечание, увлеченно продолжала она.

– Значит, метод не действует, – спокойно вынес приговор сожитель.

– Но раньше-то действовал!

– Случайность, – бросил он равнодушно, продолжая методично размешивать в чашке таблетки сукразита.

– Саша, как ты можешь так говорить? – Она расстроилась и даже немного обиделась. – Я потратила на это два года. Почти доказала, что метод работает. Видел бы ты, каких больных я выводила из амнезии! Мне люди до сих пор звонят и благодарят. Никто не смог, а я смогла!

– Я, конечно, ничего не понимаю в психиатрии, но, по-моему, твой метод – полный бред, – Козырев вылавливал из чашки микроскопическую ворсинку. – Заставлять людей сходить с ума, чтобы они очухались. Бред, бред…

– Зачем ты так? Я никого с ума не свожу. – Лера присела за стол и положила к себе в тарелку блины из бракованной кучки. – Я всего лишь создаю управляемые стрессовые ситуации для активизации работы мозга! И плюс медикаментозная терапия. А ты, если не понимаешь, то и не говори. Я ведь никогда не критикую твою работу, потому что не в теме. И потом – тебе-то я помогла?

Лера познакомилась с Козыревым, когда по протекции знакомой лечила его от бессонницы. Он показался ей мачо, сошедшим со страниц модного журнала. У нее никогда не было таких поклонников. В идеально отутюженных брюках, выбритый так, словно после бритья его еще час шкурили супердорогой наждачкой и смазывали кремом за двести евро. К тому же у него были невероятные для мужчины ресницы – длинные и пушистые, ни одного прыщика на гладком как у младенца лице. Лишь вертикальная морщинка у переносицы, которая сообщала ему вид вдумчивого и серьезного человека. Фасад немного портили тонковатые губы, зато нос абсолютно правильной формы, с маленькой горбинкой, навевавшей мысли о римских патрициях, умных и полных неги. Именно такого спутника Лера представляла в своих ночных фантазиях, именно он фигурировал в девичьих грезах. Прекрасный принц, пусть не на белом коне, – белый «порш» был вполне достойным дополнением к образу. Пусть не белый – серебристый или даже черный. И необязательно «порш». Когда она увидела его впервые, ее трепетное сердечко больно сжалось: «Почему такой мужчинка не со мной?» Ее ведь окружали ботаники в серых свитерах с катышками или в рубашках с потертыми воротниками. И воспринимала она их лишь как друзей или коллег. А тут такой герой. Не мужчина – Бонд. К тому же он оказался образованным и содержательным – не в смысле способным содержать кого-то помимо себя, а в смысле вполне достойного образования и интеллекта.