Перемена мест

Видимо, во мне всю жизнь сидел циничный мерзавец, который мог себе пошучивать на тему смертоубийств. Или просто профессионал во мне разыгрался до неприличной степени, решив, что все ему позволено. Заткнись, кретин, сказал я своему профессионалу. Мало того что ты сегодня дал себя поймать и чуть не облажался уже безвозвратно, ты еще и корчишь из себя какого-то Джеймса Бонда. Если тебе и приходится убивать, то только в целях самообороны. И не демонстрируй девочке, какой ты крутой. Противно…

– Извините, Жанна Сергеевна, – поправился я. – Разумеется, это вовсе не случайность. Я спровоцировал перестрелку, а в «Олимпийце» это запрещено. Вот и все. Понимаете?

Птичка, как всегда, оказалась понятливой. Даже слишком.

– Спровоцировал – это как? – серьезно переспросила она. – Вызвал огонь на себя? – В ее глазах вновь блеснула тревога.

Я поцеловал ее, чтобы не отвечать. Говорить «да» означало бы снова выпускать на волю мерзавца или профессионала, щелкающих людей словно семечки. Врать и отвечать «нет» мне совершенно не хотелось. Разговаривая с Жанной Сергеевной, я почел за правило не лукавить. В лучшем случае я мог просто не сказать ей всего, что знаю, – для ее же спокойствия. По крайней мере о последних словах умирающего Петра Петровича я решил пока промолчать. Надо было обо всем крепко подумать. Что толку вновь объяснять птичке, что мы впутались в безумное дело – чем дальше, тем безумнее. Покойный посланец «ИВЫ» утверждал, что мы так и так обречены. Наверняка в его словах была правда, подробностей которой я пока не знал. Но это же давало мне, частному детективу Якову Семеновичу Штерну, известное преимущество. Если бы опасность угрожала мне в меньшей степени, я избирал бы осторожные сценарии, рассчитанные до секунды. Мишень же могла рисковать – другого выбора у нее не было. Кролик в состоянии стресса способен забить лапами удава – факт из «Популярной биологической энциклопедии». Меня, конечно, так же сильно, как простого кролика, запугать не удалось… Но своему родному адреналину не прикажешь. Поступает в кровь, голубчик, не обращая внимания на все показное спокойствие и весь дурацкий юмор с похоронным оттенком.

– И еще, – признался я, – они меня вычислили. Теперь они знают, как меня зовут, чем я занимаюсь. Вполне возможно, станут наблюдать за моими друзьями, раздадут фотографии своим осведомителям. Вы в своем издательстве никому не проговорились, что наняли именно меня?

Птичка замахала руками:

– Что ты, Яшенька! Они там и не знают вовсе про мою затею. Да и издательство мое – два с половиной человека. Я думала: вот издам Макдональда, рассчитаюсь с кредитами, наберу штат… Ой, прости, солнышко, – оборвала она сама себя. – Ты, наверное, думаешь, что я, дрянь такая, буду опять уговаривать тебя… – Глаза птички стали набухать слезами.

Я сказал быстро, пока слезы еще не пролились:

– Не надо меня уговаривать. Я уже сказал, что не отказываюсь. Попробуем еще одну попытку. Надеюсь, что после сегодняшнего «ИВА» отнесется к моим словам серьезнее…

– Погоди, Яшенька, – прервала меня Жанна Сергеевна. – Да ведь ты сам только что сказал – тебя вычислили! Тебе и носа на улицу теперь нельзя будет высунуть…

Я сделал удивленную гримасу:

– Жанна Сергеевна, с чего вы взяли, что я теперь стану отсиживаться? У меня ведь и до «ИВЫ» врагов хватало! И Феденька Петрищев, и «Сюзанна», и «Папирус» господина Лебедева… Я уж не говорю про пятнистых ребят в веселых фургончиках, которых вообще неизвестно кто прислал по мою душу.

– Петрищева уже нет, – уточнила птичка. Плакать, к счастью, она раздумала.

– Тем более, – кивнул я. – Стало быть, одной опасностью меньше. И не бойтесь особенно, что меня узнают. Искать-то они будут детектива Штерна, а тем временем…

– …детектив Штерн превратится в бабочку и будет порхать незамеченным возле их собственного носа, – недоверчиво проговорила птичка.

– Как ни странно, почти угадали, – улыбнулся я. – Фирменная маскировка Якова Семеновича еще никогда не подводила. Конечно, я бы предпочел экипироваться в домашних условиях, но… – Я сделал красивый жест рукой. Таким шпрехшталмейстеры в цирке приглашают на арену наездников. – Но в импровизации тоже есть своя прелесть. Из любого подручного материала можно сделать все, что угодно.

– Неужели все? – полюбопытствовала Жанна Сергеевна. По-моему, мои слова внушили ей немного оптимизма. Уже кое-что.

– Именно так, – подтвердил я. – В этой квартире, как я успел заметить, есть много всего интересного. А уж тряпья… Да еще старого…

Птичка виновато склонила головку набок:

– Мои друзья очень славные, по-моему. Только безалаберные. Это плохо?

– Это здорово, – сказал я с искренним энтузиазмом. – Поищите-ка мне в кладовке вот что… – И я подробно перечислил, ЧТО следует поискать. – Кстати, – добавил я, поразмыслив, – там, в прихожей, я как будто видел драный паричок…

– Он женский, – недоуменно проговорила Жанна Сергеевна. – Ты же не собираешься… – Тут она вдруг хихикнула и сразу прикрыла рот ладошкой. Наверное, вообразила меня в женском платье.