Перелом (СИ)

Не успел он открыть рот, как плечи Небогатова затряслись, будто он рыдает. Перепуганный и ошарашенный Громов потянулся к нему, но потом понял, что Небогатов, банально ржет.

— Поверил, святоша? Отсмеявшись, спросил, Женька, вытирая слезы. Видел бы ты свое лицо, Дмитрий свет Иванович…

— Фу ты, облегченно выдохнул генерал. А то я посмотрел, как ты выглядишь и подумал, что ум за разум зашел у тебя, от всех мытарств.

— Да нормально я выгляжу. Учитывая, что три недели в беспамятстве провалялся и едва Богу душу не отдал… Да и в партизанах у нас твердого рациона нет. Что нашли — то и пожрали. А нет такого — шишки грызи и топленым снегом запивай.

— Да уж, кто же знал…?

— Никто не знал. Я должен был уездной жандармерией командовать, от вражьей агентуры местность чистить и марксистов. Планировалось, что мы всех фрицев, до самой Варшавы безостановочно гнать будем. Поэтому, жандармские команды вместе с десантом, в первом эшелоне высадки шли. А вон, чего вышло. Едва выжил и по лесам скитался больше года…

Громов согласно покачал головой.

— Не говори, Женя. После Киевского котла, все думали, что войну перевернули… У всех, честно говоря, голова набекрень была. А немец, фронт удержал вторую компанию бойко начал…Мне говорили, недавно, что это твои люди, Унгерна убрали?

Небогатов хлопнул рукой себя по ляжке и тут сморщился от боли…

— Вот народ…Болтают, господа офицеры, хуже, чем на базаре… Скажем так, было такое дело…

Громов вскочил.

— Тогда от всех фронтовиков- огромное спасибо! Нет, Жень, правда. К черту вашу секретность! Страна должна знать, своих героев…

— К черту Дима. К черту…Герои у нас вы- танкисты, летчики, стрелки…Мы, жандармы, в дерьме, тихонько копошимся, как навозные жуки… Может прогуляемся? Мне доктор сказал, ходить побольше, ногу разрабатывать…

* * *

Они прогуливались в самом дальне углу, госпитального сада, где Громову, облаченного в кожаную тужурку бронекавалериста с пришитыми генеральскими погонами, не досаждали постоянно козыряющие нижние чины и медицинские работники.

— Как меня нашел? Вообще, что в Москве делаешь?

— От супруги. Наденька сказала, что созванивалась с твоей Мариэттой, мол тебя привезли в Москву самолетом, при смерти, месяц назад. С гангреной…Думали, уже все, бюст, на могиле героя…

— Ну до гангрены дело не дошло. Врачи спасли, да антибиотики американские. А так — да, чуть концы не отдал. И что обидно, уже кольцо прорвали и тут — бомбежка… Зацепило…

— А что рану не обработали толком?

— Рану обработали. Медикаментов мизер, обезболивающих нет, спирта — почти нет…Грязь, сырость, там реки да болота сплошные. Сказал Небогатов.

— Странно, вроде снабжение партизанских соединений — централизованно. Заметил Громов. — Случайно этим вопросом занимался, теперь, Серёга Дельвиг — тоже партизанит. В составе кавалерийской группы Ионова. Под Овручем…

Небогатов хохотнул

— Вот. Партизанщина — это как раз для Серёги. Мне тяжело было с этой шайкой совладать, ей Богу. Они там все — духовые…(1)

Он присел, на скамеечку и Громов сказал.

— Ты в курсе, Жень, что Серегу чуть под трибунал, не отдали?

— Нет… Серегу под трибунал⁈ Он же Георгиевский кавалер!

— Его арестовали. За убийство пленных немцев. Неприятная история была, во время нашего наступления.

— И чего⁈ Хрен с ними, с немцами… Знаешь, чего эти черти в оккупированных губерниях творят⁈ Про карателей слышал? Про депортации⁈ Мертвые хутора — видел⁉ Как детей эшелонами в Германию вывозят!!!

Тут же завелся Небогатов

— Слышал, не агитируй, Женя! И деревни сожжённые, до печных труб видел, не одну сотню, если ты об этом. Дело не в этом. Дело изначально гнилое было. Один офицерик, их благородие — донос на Серегу накатал. Мол зверствуют штурмовики, пленных заживо жгут. И писулька эта, на стол к большим командирам попала…И делу, против Георгиевского кавалера — ход дали…

— Что за офицерик? Сузив глаза, спросил Небогатов, доставая из кармана теплого больничного халата, блокнот и авторучку.

— Генерал майор Дессино. Из аристократов, но повоевал. В целом — достойный офицер, по отзывам. Чего на него нашло, никто не знает. Такие доносы на фронтовиков писать, последнее дело. Никто ж, руки не подаст!

— Но Дессино, написал, так…?

— Да…

— Действительно странно…Сообщил Женя, делая пометку в блокноте.

— Но это не все. Серегу на гарнизонной гауптвахте, чуть не убили. В бане, двое с заточками напали…

— Да ты чего⁉ Едва не вскочил Небогатов. Прямо на гауптвахте?

— Именно так. Серегу — ты знаешь, он в Баку вырос, с палкой татарву местную по улицам гонял. С ним, запросто не справится…

— Он отбился?

Теперь усмехнулся Громов.

— Отбился…Он злодеев, голыми руками уделал. Обоих. Но досталось ему здорово…

— Взяли злодеев?

— Ты не понял. Серега, видимо злой очень был. Помыться не дали…Короче, он обоих в глухую уделал. Насмерть. Там смотреть на них страшно было, бают-не одного живого места. Месиво сплошное.

— Дельвиг, может. Это верно…Сам то сильно пострадал?

— Да как сказать. На Сереге, все как на собаке заживает. Уже через месяц в строю был. Я там — на кое какие рычаги надавил, в штабе фронта и повыше, дело закрыли, даже извинились.