Перелом. От Брежнева к Горбачеву

Это был худой — скорее даже усохший человек, с резкими, энергичными манерами, с горящим взором исподлобья и острыми мефистофелевскими чертами лица. Он всегда был в движении и в работе: что— то читал, подчеркивал, писал, давал указания — и все это в одно и то же время. Даже в предбаннике Политбюро маршал умудрялся руководить. Садился куда— нибудь в уголок у небольшого столика с огромной папкой документов и начинал их читать, накладывая резолюции размашистым почерком, нисколько не обращая внимание на происходящее вокруг. Время от времени к нему подходил ординарец, забирал отработанную порцию бумаг и передавал новую. По сути дела, он был единственный, кто работал в предбаннике. Все остальные просто болтали, обменивались мнениями, рассказывали анекдоты, пили чай.

Как он мне потом сам рассказывал, вставал Ахромеев в 5 часов утра, делал зарядку на дворе (жил он постоянно на даче) и ехал на работу, где находился часов до девяти или даже одиннадцати. Его всегда можно было застать в кабинете. Ложился спать в двенадцать. И так каждый день.

Разговаривать с Ахромеевым было нелегко. Он внимательно и скорее недоверчиво сверлил собеседника своим огненным взглядом. Не успел я изложить ему наш замысел начать детальное обсуждение военных мер доверия, как маршал бросил всего лишь один, резкий, как выстрел, вопрос:

— Зачем?

Пытаясь подстроиться под военный образ мышления — скорее всего очень примитивно, — я стал объяснять, что на фронте борьбы за политические меры доверия мы одержали победу. Если раньше страны НАТО вообще не хотели  слышать об обсуждении таких мер, то теперь они согласны пойти на договоренность о неприменении силы, хотя и не в виде договора. Тут маршал прервал меня и задал очень примечательный вопрос:

— А какая разница между договором и соглашением? Вы что действительно думаете, что договор способен удержать американцев от нападения, если сочтут это необходимым?

Мне пришлось ответить ему, что я так не думаю. Военные меры доверия, убеждал я его, — это поле, на котором до последнего времени играли американцы и страны НАТО. Мы своих предложений еще не вносили, кроме ограничений, и в дискуссии не участвовали. Если и дальше дело будет продолжаться таким образом, то натовцы могут установить своего рода смычку с нейтралами, и тогда мы окажемся в изоляции. В общем, и на этом поле надо переходить в наступление.

Ахромеев согласился и дал указание своему заместителю — генералу армии Варенникову — подготовить документы об уведомлениях о крупных учениях сухопутных войск, ВВС и ВМС, а также о передвижениях и перебросках войск. Дверь к обсуждению военных мер доверия была приоткрыта.

ОБОЗНАЧИЛИСЬ КОНТУРЫ

Свою тактическую линию на 6 сессии страны ОВД построили теперь в новом ключе. На пленарном заседании 20 мая 1985 года делегации Чехословакии, ГДР и Советского Союза один за другим выстрелили сразу три документа об уведомлениях, касающихся крупных учений сухопутных войск, ВВС и ВМС.

Порог уведомлений:

— для сухопутных войск — 20 тысяч человек;

— для ВВС, а также морской авиации и авиации ПВО — 200 военных самолетов, которые одновременно находились бы в воздухе в районе учения.

— для ВМС — 30 кораблей и 100 военных самолетов.

Зона применения— вся Европа, а также прилегающие к ней морские (океанские) районы и воздушное пространство на ними.

Срок уведомлений— 30 дней.

Суть советской позиции, которую поддерживали тогда и другие страны ОВД, сводилась к следующему:

Крупномасштабные учения не только сухопутных войск, но и ВВС с участием многих сотен боевых самолетов, оснащенных ядерным оружием, могут представлять угрозу безопасности, создавая ситуации, в которых возрастает опасность просчёта или неправильного понимания намерений. В качестве примера нами приводились июньские учения НАТО Сентрал энтерпрайз— 84 по проведению воздушных операций начала войны в Европе. В них было задействовано 1000 самолетов. Три месяца спустя состоялись новые учения ВВС НАТО — Колд файер— 84, в которых опять участвовала 1000 самолетов.

Но особую обеспокоенность советская делегация выражала в связи с учениями ВМС, которые «все более приближаются к Европе». Постоянная модернизация флота, оснащение его ядерным оружием, крылатыми ракетами большой дальности, наконец, наличие авианосцев, способных наносить удары как на море, так и на суше, непосредственно затрагивают безопасность европейских государств. Пример тому — учения военно— морских сил НАТО в Атлантике Тим уорк— 84, где было задействовано 120 кораблей и 250 боевых самолетов.

Внесение этих документов произвело должный эффект. И хотя содержащиеся в них положения были полностью неприемлемы для стран НАТО, сам факт их появления на столе переговоров после полуторагодичного молчания был встречен со вздохом облегчения: страны ОВД стали, наконец, излагать свою позицию по военным мерам доверия.