Перелом. От Брежнева к Горбачеву

 В кулуарах американские переговорщики сетовали: мы так и не понимаем, что хочет Москва — ликвидировать все ракеты как средней, так и меньшей дальности, или же оставить какое — то их число. Этим пользуются «ястребы» в Пентагоне, которые хотят сохранить эти ракеты любой ценой. Американский посол Глитман неоднократно зондировал у своего коллеги посла Алексея Обухова возможность выхода на договоренность о двойном нуле. Обухов сообщал об этом в Москву, но... 

БОРЬБА ПОД КОВРОМ

Ситуация в Москве была далеко не простой. На поверхности — в печати и публичных выступлениях — всё было как всегда: политика Горбачёва горячо одобрялась. Но за этим «одобрямсом» крылось глухое сопротивление. Конкретные шаги к реализации его политики искусно упаковывались в расплывчатые формулировки, которые можно было трактовать и так, и эдак. Причём, касалось это не только проблем, обсуждавшихся в Женеве. Подковёрная борьба шла вокруг главного –какой должна быть военно— политическая составляющая курса на перестройку и новое мышление.

Уже в начале 1986 года Горбачёв на Совете обороны поставил задачу разработать новую военную доктрину Советского Союза, которая отражала бы происходящие в стране перемены. А в его докладе ХХV11 съезду КПСС содержался призыв к ОВД и НАТО положить в основу своих военных доктрин принцип «разумной достаточности» военных потенциалов.

На этой основе в Москве началась разработка новой военной доктрины, получившей название «оборонной достаточности». Её вели Генштаб и министерство обороны, а МИД в этом деле не участвовал. Но отзвуки проходивших там дискуссий порой докатывались до Смоленской площади. Особенно, когда началось согласование этой доктрины с союзниками по Варшавскому договору. Тут— то многое и открылось.

Новая доктрина состояла как бы из двух частей. В первой её части –политической — декларировалось отсутствие агрессивных устремлений в военной политике СССР и подчёркивалась задача недопустимости войны как ядерной, так и обычной. Доктрина объявлялась строго оборонительной. «В нынешних условиях применение военного пути для решения любого спорного вопроса недопустимо». А мостом к переходу на оборонную достаточность было предложение странам НАТО провести «сокращение в Европе вооружённых сил и обычных вооружений до уровня, при котором ни одна из сторон, обеспечивая свою оборону, не имела бы средств для внезапного нападения на другую сторону, для развёртывания наступательных операций вообще».

Это был важный шаг вперёд, который отражал позитивные сдвиги в военно— политической ситуации после принятия в Стокгольме соглашения по мерам доверия и продвижения на переговорах по ликвидации ракет средней дальности в Европе.

Однако во второй части –военно— технической –просто провозглашался переход к оборонной достаточности в строительстве и развёртывании вооружённых сил. Казалось бы и это неплохо. Но получался разрыв между словом и делом. Политическая часть доктрины не подтверждалась её военно— техническим содержанием. А отсутствие конкретных положений создавало неопределённость, которая позволяла военачальникам в рамках провозглашённой оборонной достаточности широко варьировать не только число дивизий, танков и самолётов, но и конфигурацию группировок на театре военных действий, подстраивая их для наступательных действий. И утверждать при этом, что оборонительная направленность новой доктрины вовсе не означает отказ от преимущественного упора на наступательные боевые операции. Не только у военных, но и среди политиков по— прежнему широкой популярностью пользовался лозунг: «Наступление –лучший способ обороны».

Однако эта двусмысленность, неподтверждённость политической стороны доктрины были видны не только военным специалистам.  В декабре 1986 года они стали предметом разбирательства на Совете обороны. Причём, особенно остро стояли вопросы, что такое достаточность, как определять паритет и дисбалансы. Иными словами, что считать и как считать. Первый зам начальника Генштаба генерал армии Варенников, например, утверждал, что между ОВД и НАТО уже существует полный паритет по численности вооружённых сил и по количеству дивизий. Считать надо, доказывал он, по числу боеспособных дивизий. У нас много дивизий неполного состава, а их никак нельзя считать боеспособными. В общем, как учил Сталин: «Неважно как голосуют, важно –как считать».

Горбачёв был недоволен. На заседании Политбюро 8 мая раздражённо говорил: