Перелетные свиньи. Рад служить. Беззаконие в Бландинге. Полная луна. Как стать хорошим дельцом

— Кто, я? — удивился он — Мой сын Фредерик продает этот корм, а я что, хуже? — Он прикинул, удастся ли выразить, как жалок его сын, и решил, что не удастся. — В общем, положитесь на меня.

— Как же… — начала она.

— Не спорьте, — властно сказал он. — Отдыхайте.

Через две минуты он шел к соседнему саду. Волна где была, там и осталась. Граф вспомнил, что он знает про соседа. Уехала жена, развлекает каких-то блондинок… Конечно, похвального здесь мало, но есть какая-то смелость, спортивный дух. Кому еще и читать эти энциклопедии!

Жизнь так трудна отчасти и потому, что волны достоинства и уверенности держатся недолго: нахлынет — и отхлынет, а ты крутись. Когда лорд Эмсворт подошел к воротам, мысли у него путались, ноги — дрожали.

Как вести дело, он знал: стучишься в дверь — задаешь вопрос — очаровываешь хозяина. Легче легкого. Но, войдя в сад, лорд Эмсворт снял пенсне, протер, снова надел, поморгал, что-то проглотил и потрогал подбородок. По удачному выражению Шекспира, «не смею» вступило в спор с неумолимым «надо», как у злосчастной кошки из присловья, когда дорогу огласили гудки, визг тормозов и визг женщин.

— О господи! — сказал лорд Эмсворт, пробуждаясь. Автомобиль, едва не нанесший урон палате лордов, был набит блондинками. Одна сидела за рулем, другая — рядом с ней, третья и четвертая — сзади, а у передней боковой на коленях сидела белокурая собачка. Все верещали, собачка — по-китайски.

— О господи! — сказал лорд Эмсворт. — Простите меня, пожалуйста. Я задумался.

— Да? — откликнулась блондинка-за-рулем, усмиренная его кротостью. Не обижайте блондинок, и они вас не обидят.

— Задумался, — пояснил граф, — о собачьем корме. Такой, знаете, корм. В общем, для собак. Не нужен ли вам, — спросил он, куя железо, — прекрасный собачий корм?

Блондинка-за-рулем немного подумала.

— Нет, — сказала она. — Я его не ем.

— И я, — поддержала левая задняя блондинка. — Доктор запретил.

— А Эйзенхауэр, — сказала боковая передняя, целуя собачку в нос, — ест только курицу.

— Когда я говорю «корм», — уточнил лорд Эмсворт, — я имею в виду спортивную энциклопедию.

Блондинки переглянулись.

— Может быть, — предположила главная из них, — вам стоит заняться другим делом?

— Стоит, стоит, — поддержала ее боковая.

— Конечно, — согласились задние.

— Вам не сделать карьеру, — объяснила первая. — Все-таки корм — одно, энциклопедия — другое. Сразу не поймешь, но вы пойдите, подумайте и увидите сами.

— Вас просто осенит, — откликнулась одна из задних.

— Р-раз — и все! — обобщила главная блондинка. — Просто не поверите! Ну, пока! Приятно было познакомиться…

Автомобиль двинулся к дому, а лорд Эмсворт, стараясь не слышать смеха, побрел обратно. Дух его был сломлен. Ему оставалось тихо сидеть дома.

И тут он остановился. Гостья! Эта милая миссис Эд, у которой зимой будет обморок… нет, ребенок! От его успеха зависит все. Разве можно ее обмануть?

Очевидный ответ «Можно» был побежден на корню рыцарством, унаследованным от череды предков, непрестанно выручавших из беды прекрасных дам. В те давние дни не успевал дракон или двуглавый великан напасть на даму, как раздавался крик: «Где Эмсворт?», и тогдашний обладатель титула, наскоро натянув кольчугу, выскакивал из-за круглого стола. Неужели теперь, в нашем веке, потомка их испугают какие-то блондинки?

Залившись краской, лорд Эмсворт повернулся и снова пошел к воротам.

В гостиной красивого дома было прохладно — у самого окна раскинулось дерево, но там начиналось одно из тех жарких пиршеств, которые бывают в наших вавилонах, когда к лесной акуле приедет достаточно блондинок. Коктейли ходили по кругу, а главная блондинка с большим блеском изображала старичка, который не может отличить собачий корм от энциклопедии. Портрет был в духе импрессионистов, не слишком лестный.

Она как раз начала все снова, на «бис», когда из-за окна раздался громкий лай.

— Кто-то дразнит Эйзенхауэра, — сказала вторая блондинка.

— Кошку увидел, — предположил хозяин. — Да, а какой этот старик?

— Высокий, — сказала одна блондинка.

— Худой, — сказала другая.

— Старый, — сказала третья.

Четвертая прибавила, что он — в пенсне.

Хозяин был печален. Он вспомнил, что последние дни именно такой человек рыскал у ограды. Что там, он видел его сегодня утром. Стоит, смотрит…

У акул, развлекающих блондинок, когда уехала жена, тоже есть скелет на пиру, ложка дегтя в бочке меда. Можно ли поручиться, что жена, хотя бы и робея, и стыдясь, не пригласит частного сыщика? Именно эта мысль свистела, словно ветер, в уме несчастной Акулы, которую, кстати сказать, звали не Григзом и не Фолансби, а Джорджем Спенлоу.

Тем временем одна из блондинок воскликнула:

— Смотрите-ка!

И пояснила:

— Эйзенхауэр загнал его на дерево.

Джордж Спенлоу посмотрел и убедился, что она права. Человек, о котором он думал, сидел среди ветвей, нежно дрожа и поправляя пенсне. Глаза их встретились.

Много чего написано о языке взглядов, но только влюбленные знают его как следует. Джордж Спенлоу не понял вести лорда Эмсворта.