Перелет

Тут у меня начинают закрадываться подозрения. Янош Вёрёш отсутствует, а флигель-адъютант ничего не знает, к кому же обращаться?

У меня были добрые отношения с заместителем начальника военной канцелярии регента Имре Погонем. Набираю его номер. Говорю, что мы слышали обращение регента, но нам, мол, необходимо знать, что мы должны предпринимать в данной ситуации. Нам же здесь тоже необходимо отдавать какие-то приказы…

— Подожди, — проговорил тот, — рядом со мной находится самый компетентный человек — господин генерал-адъютант.

Генерал-адъютантом регента был Антал Ватаи. Я обратился к нему с тем же вопросом: «Милостивый государь, скажите, в чем состоит задача нашей армии?»

Генерал-адъютант сказал, что мы должны порвать все связи с немцами и вступить в контакты с представителями Красной Армии.

Тогда я сказал:

— Это общие слова. В чем состоит моя задача, в чем — задача армии? Какую боевую задачу мне надо поставить перед солдатами?

В ответ прозвучало:

— Извините, пожалуйста, у нас тут кое-что происходит, и я не могу больше с вами разговаривать…

Однако мне совершенно необходимо было узнать какие-нибудь новости, поэтому я через какое-то время опять пытаюсь дозвониться Имре Погоню, но теперь нас вообще не соединяют. Связь с канцелярией регента прервана.

Что же делать? Мой аппарат трезвонит почти без перерыва: командиры дивизий и командиры корпусов требуют информации. Я по-прежнему призываю их к терпению.

А сам лихорадочно думаю, к кому бы еще обратиться? Кто может сказать, подписано ли перемирие, каковы его условия и какие задачи в связи с этим стоят перед нашей армией? Немцам я подчиняться не должен, с Будапештом у меня связи нет, к кому же я тогда должен обращаться? И мне становится ясно: я обязан установить связь с частями Красной Армии, которые противостоят нам. Ведь мы просили перемирия у советской стороны и с ней ведем переговоры о его подписании. Мне следует перейти линию фронта и там получить необходимую информацию, а потом действовать. Начальник штаба должен поступить именно так, а командарм должен оставаться на месте. Начальник штаба как раз тот человек, который в вопросах обстановки должен разбираться не хуже, если не лучше, командующего армией.

Следовательно, начать переговоры с бывшим противником надо мне.

Тогда я принял решение перейти к русским. Психологически я уже вполне был подготовлен к этому шагу, меня не волновало, что со мной будет.

Теперь я хотел бы вернуться к словам Ватаи: «У нас тут кое-что происходит, я больше не могу с вами разговаривать…» Довольно странно, не так ли? Но он был прав. Ведь несколько минут тому назад ему позвонил Бела Миклош! И они довольно долго беседовали друг с другом! Что мог подумать Ватаи? Ведь, по идее, я должен был находиться в соседней комнате… Ватаи сообщил Миклошу, что указание регента остается в силе. Бела Миклош закончил разговор следующими словами: «Передайте его высочеству, что я выполню свой долг и докажу ему свою верность!» Объяснилась лаконичность Ватаи в разговоре со мной: ведь он уже обо всем рассказал Беле Миклошу, у него не было времени отдельно объясняться еще и со мной, в столице царила сумятица. В то время я, конечно, не мог всего этого знать и несколько месяцев злился на Ватаи. А ведь Ватаи вряд ли мог предположить, что мы с командующим армией находились в разных городах: Бела Миклош уже перебрался в Берегово, а я еще был в Хусте.

Поговорив с Ватаи, Бела Миклош так мне и не позвонил. В полпервого ночи, то есть уже 16 октября, командующий армией вернулся в Хуст. Я доложил ему о своей короткой беседе с Ватаи, а потом сказал, что в данной ситуации вижу один-единственный выход: обратиться к русским, узнать у них условия перемирия. Миклош задумался. Но так и не дав мне конкретного указания, ушел в другое помещение отдыхать. О разговоре с Ватаи он ни тогда, ни позднее так мне ничего и не рассказал.

Наступил рассвет 16 октября. (Спал я в ту ночь очень мало. Я все время приказывал связистам восстановить связь с генеральным штабом. Однако за ночь это сделать не удалось.)

Бела Миклош рано утром снова был у себя в кабинете. Тогда-то и наступила очередь действовать подполковнику генерального штаба Мольнару (Мольнар был в штабе армии начальником разведывательного отдела). Он должен был вместе с рацией перейти в расположение заранее намеченной дивизии Красной Армии и установить с нами связь. В качестве сопровождающего я дал ему надежного офицера Деже Малинина, который прекрасно говорил по-русски (кстати, он сейчас живет в Будапеште). В Хусте у рации я поручил работать капитану Буришу.

Бела Миклош показал ключ к несложному шифру, передал все Мольнару, приказав ему отправляться в путь.

В это время к телеграфному аппарату нас попросил начальник немецкого бюро связи Редер, полковник генерального штаба. Редер умолял незамедлительно выехать в штаб немецкой армии, где нас ждет генерал-полковник Хейнризи. От имени своего командарма Редер попросил Белу Миклоша и меня отправиться в Собрац,[34] причем сообщил, что получил приказ сопровождать нас туда.