Перекресток в центре Европы

Споры с родителями повторялись ежедневно, они категорически отказывались одобрить затею дочери и иначе как «афера» ее не называли. И только маленький Сережа горел нетерпением скорее поехать в неведомую Чехию. Ему было все равно: главное, что теперь они снова заживут вместе.

– А когда мы поедем? – спрашивал он по нескольку раз в день, и просил, – расскажи мне о Чехии!

Юля с удовольствием рассказывала.

– Мы с тобой пойдем в магазин и купим все, что захотим, – говорила она, – там такие сладости и игрушки! А потом пойдем гулять по городу, кормить лебедей, кататься на коньках и смотреть представления кукол, которые показывают прямо на улицах! А еще мы поедем в замок на какой-нибудь праздник и увидим рыцарский турнир, там, говорят, продаются самые настоящие рыцарские мечи, деревянные, правда, но с виду, как настоящие…

Юля продолжала ходить на работу, жила обычной жизнью, но ощущала себя во взвешенном состоянии: казалось, что это сюда она приехала на время, на самом деле ей как можно скорее надо возвращаться к Ивану. Муж звонил примерно раз в неделю и рассказывал новости, а также поддерживал морально, догадываясь, что ей приходится иметь совсем не задушевные разговоры с родителями. Он тоже участвовал в этих разговорах, по телефону убеждая, что им не о чем беспокоиться.

Наконец, Иван сообщил, что все готово, он нашел надежного человека и Юле нужно, как можно скорей явиться в Прагу.

***

Юля отправилась в компании Мананы, которая как раз ехала в Польшу за товаром. Все было обдумано, решено и переговорено, но…

– Иван все-таки – серьезный человек, – веско говорила Манана, пытаясь вывести подругу из очередного приступа сомнения, – раз он говорит, что все будет хорошо, значит, так все и будет! Тебе что, очень нравится быть одной? Он же твой муж, вы должны жить вместе. Да и вообще, устроитесь, заживете, может быть, еще мы все к вам переберемся.

В Праге Иван сразу повел Юлю знакомиться с «нужным» человеком. Они доехали до станции метро «Флоренс», поднялись наверх и отправились вдоль по улице, застроенной старинными домами.

– Этот район называется Карлин, – с видом экскурсовода говорил Иван, – старый район, начало XIX века. Как красиво, верно?

Ничего особо красивого вокруг не наблюдалось: просто старые блекло-разноцветные грязноватые здания, беспорядочно опутанные многочисленными, идущими во все стороны проводами и весьма нелепо смотрящимися на фоне фруктово-виньеточно-цветочных орнаментов спутниковыми тарелками. Некоторые дома отреставрированы, их искусственная новизна подчеркивается соседством обветшалых фасадов с обвалившейся лепниной и пятнами сырости, какие-то вообще закрыты строительной зеленой или синей сеткой. Изредка встречались современные постройки, своим щегольским разноцветным пластиком очень напоминавшие фиксы, сделанные плохим дантистом: так же неуместно выглядели они в ряду старинных зданий.

Постоянно приходилось обходить многочисленные объемные контейнеры, с нагроможденным в них строительным мусором. Всюду понатыканы, правда, в образцовом порядке припаркованные машины. Старый район, щедро разрисованный психоделическими надписями граффити, мрачный и почти без деревьев. Только в огромных окнах-витринах первых этажей, отданных под разнообразные конторы и магазины, виднелись комнатные цветы в больших горшках, эта зелень да еще пестрое разноцветье рекламных щитов немного скрашивали угрюмость пейзажа. Справа, отделенный несколькими рядами домов, чернел голыми деревьями высоченный длинный холм, тянувшийся на протяжении всего Карлина. Он как бы нависал над районом, на самой вершине Юля разглядела внушительную статую всадника, даже снизу казавшейся огромной.

– Какие-то девственные леса вокруг. Это что, окраина?

– Нет, тут почти центр. А это Жижков, холм такой, граница двух районов – Карлина и самого Жижкова. Тут часто такое встречается: идешь по городу и неожиданно оказываешься в лесу. Местные власти очень трепетно относятся к природным ландшафтам. Все новые постройки возводятся с таким расчетом, чтобы как можно меньше вторгаться в природу. Зачем рубить деревья и выравнивать складки местности? А еще раньше людям и в голову такое не пришло бы. Поэтому холм и не трогали никогда. Карлин-то – очень старый район.

– Ага, практически трущобы! Вон, валится все, прямо на глазах…

Не трущобы, конечно, но с нарядным центром города Карлин сравнить было трудно. Это тоже Прага, она, как оказалась, может быть и такой. Впрочем, везде велись реставрационные работы, что вселяло надежду, что вскоре и Карлин займет достойное место в череде достопримечательностей старого города.

Юля с Иваном, миновав несколько кварталов, вышли к скверику.

– Карлинское намести (площадь), – указал Иван на красную табличку с названием, – Тут любой перекресток называют площадью, не больше носового платка, а все равно – площадь. А здесь, вон, даже костел какой-то, конечно, это по местным меркам площадь.

Они прошли мимо двуглавого палево-коричневого костела, очень похожего на пряничный домик.