ПереКРЕСТок одиночества 3

К подобным делам надо относиться с максимальной серьезностью. Поэтому я предложил сам себе представить, что передо мной стоит цель покорить Эверест. Что я знаю о покорении Эвереста? Немного. Но кое-что мне все же известно — на пути к вершине лежит как минимум два промежуточных лагеря, не считая селения шерпов у подножия великой горы, что отняла так много жизней.

Мой лагерь шерпов — кровать в паре километров отсюда. И я уже отлежался.

Мой промежуточный лагерь — а мне должно хватить одного — находится на высоте сорока девяти метров. Округлим до пятидесяти. Вот на этом рубеже я и принялся обустраиваться, не дав себе времени на отдых. Выбивая из ледяных щелей снег, откалывая сам лед, я сбрасывал все вниз, углубляя и расширяя нишу. Через час я отдалился от скальной полки на метр и, убрав мусор, тихо засмеялся, отвинчивая крышку термоса с бульоном — я снова представил себя плененным узником островного замка Монте Кристо. Я будто Эдмон Дантес, что упорно копает путь к свободе, выгребая сухую глину и каменную крошку из узкого лаза… Только у меня лед вместо песка и вообще дела мои обстоят сытнее и светлее.

Заставив себя выпить полную крышку жирного медвежьего бульона с мелкими волоконцами мяса, где я размочил одинокую печенюху, следом отпил чуток кофе и вернулся к работе. Наткнувшись на мутный лед вперемешку со снегом, я удвоил усилия и обрушил преграду, добравшись до скалы. Убрав крошево, оценил пространство, горестно вздохнул и опять взялся за инструмент.

Только через четыре часа работы я добился такого объема свободного пространства, чтобы перейти к следующему этапу. К этому моменту я был настолько вымотан, что едва преодолевал сонливую усталость, а тело ныло и саднило с такой силой, что еще одна таблетка ибупрофена почти не помогала. Я все же заставил себя двигаться.

Час ушел на то, чтобы поднять наверх несколько свертков и Гордияна Трофимовича. Сегодня старик выглядел куда бодрее, а его дыхание говорило о принятой для успокоения нервов рюмашке. Действуя вместе, мы развернули свернутые медвежьи шкуры и принялись за обустройство «Высотной станции-1» как вдруг решил ее высокопарно назвать Гордиян. Я молчал, тихо посмеиваясь и стараясь не забывать об осторожности. Каменный пол накрыл слой тонких веток — пара охапок из запасов дров. Сверху легли две толстые шкуры матерых старых медведей. Поверху шкуры потоньше и наконец спальные мешки. Следом мы с помощью жердей, веревок и крюков закрыли образованную утепленную площадку шкурами со всех четырех сторон, не забыв подвесить тяжелый меховой полог сверху. У нас получилась теплая и более чем достаточная для двух или даже для трех человек палатка, направленная выходом не в сторону скальной полки и обрыва, а в глухую стену. Гордиян выпил еще рюмашку, после чего взялся за молоток и моток веревки, начав сооружать прочные перила по краю обрыва — ничего не стоит спросонья или со страху перепутать направление и рухнуть с пятидесятиметровой высоты. Особенно при выходе со света в темноту. Глядя на наше надежное убежище, я невольно вспомнил ту раздутую в СМИ историю с группой, погибшей на перевале Дятлова. Никто так и не узнал, что с ними случилось на самом деле — при сотне убедительных версий. Я помню версию, что к ним в палатку нежданный страшный гость… искренне верю, что с нами такого не случится. Впрочем, маршруты светящихся змей далеко, и они никогда не менялись. А других опасных тварей тут не встречалось. Я так и сказал Гордияну. Старик помолчал, выпил уже третью рюмашку, закрыл старую флягу и кивнул:

— Внизу ничего такого не попадалось.

Помолчав, он добавил:

— И сверху не приходило… пока…

Я едва не поперхнулся очередной порцией еще теплого бульона. Сипло вдохнув, убедился, что бульон все же пошел вниз по сократившемуся в спазме пищеводу и прохрипел:

— Умеешь ты саспенса нагнать, дед…

— Чего нагнать?

— Да ладно — махнул я рукой и принялся стряхивать с себя снег — Печка уже работает?

— Элемент активирован — торжественно кивнул Гордиян, приглашающе указывая на закрытый входной полог — Надо бы позднее тамбур доделать. Станцию ведь надолго делаем.

— Сделаем — кивнул я и, стащив верхнюю одежду, полез внутрь. Вытянув руку, дернул рычаг и только затем начал стягивать свитер.

Тут было тепло по здешним меркам — медленно отходящий термометр минут через пятнадцать показал десять градусов тепла, а затем и двенадцать. Вскоре тут будет жарко, но излишки тепла уйдут через оставленную вверху щель. Такая же щель в пологе — чтобы поступал свежий воздух и не скапливался опасный углекислый газ.

Забравшись в спальный мешок, я устроился поудобней и заснул, не обращая внимания на желтый свет фонаря, стоящего на ажурном металлическом ящике полном тихо шумящими шестернями. Торчащий сбоку рычаг указывал на чуждый нам принцип работы обогревающего устройства, что к тому же давало ровный красно-желтый свет. Чем регулярней дергаешь — тем меньше красного и больше желтого света.

Главную свою цель я выполнил — действительно главную.