Перекресток дальних дорог (сборник)

Его делами на фондовой бирже ведал теперь Джон Триллинг. Дела Парчеллинга шли далеко не блестяще, акции непрерывно падали; но можно ли в этом винить Триллинга? Ведь у него и своих дел было по горло. Мог ли он поэтому как надо уследить за делами своего друга?

* * *

— Лантар, замри!

И огромный пес-волкодав замирал, стоя на задних лапах. Джон наслаждался, глядя на пса, неподвижного, как статуя. Вдоволь налюбовавшись, он командовал:

— Ко мне! — И пес с радостным лаем кидался на грудь Джону, норовя лизнуть его прямо в губы. Частенько ему это удавалось, и тогда Джон притворно сердился, легонько шлепал пса. Видно было, что оба отлично понимали друг друга.

В этом грузном, обрюзгшем человеке, одетом в яркую шелковую пижаму, трудно было сразу узнать грозного Джона Триллинга. Большой Хозяин от души дурачился и веселился вовсю.

— К вам звезда, босс, — сказал неслышно вошедший дворецкий, фамильярно подмигивая. Будучи любимцем Триллинга, он позволял себе многое, на что, пожалуй, не мог бы осмелиться ни один человек в стране.

— Какая звезда? — не понял Джон.

— Знаменитая кинозвезда Мэрилин Гринги собственной персоной, — разъяснил дворецкий.

— А, Мэрилин! Что ж ты? Зови!

— Но… может быть, подать вам переодеться?

— Ну, вот еще! К чему эти церемонии? Ты ведь знаешь, что мы с Мэри давние друзья.

Оставшись один, Триллинг все-таки надел халат и застегнул его на все пуговицы. Затем он уселся за стол, приняв серьезный вид. Дверь отворилась, и в комнату стремительно вошла Мэрилин.

— Здравствуйте, Мэри, — сказал Джон, поднимаясь. — Рад вас видеть.

— Я также, — ответила Мэрилин.

Пес сдержанно зарычал, оскалив клыки.

— Лантар, ты не узнаешь меня? — сказала Мэрилин удивленно.

— Ничего странного, сударыня, — улыбнулся Джон. — Вас не было здесь так давно, что пес успел вас позабыть. Да и ваш покорный слуга тоже соскучился по вас.

— Да, я виновата перед вами, Джон.

— О, что вы, я не об этом! — быстро заговорил Триллинг. — Но уж, во всяком случае, я ведь считаюсь покровителем вашей студии, и хотя бы благодаря этому обстоятельству мы могли бы видеться с вами почаще. Садитесь, дорогая, садитесь! Лучше сюда, в кресло. У окна будет удобнее.

Мэрилин села, закинув ногу на ногу.

— Сигарету? — сказал Джон, щелкнув портсигаром.

— Благодарю. — Глубоко затянувшись, Мэрилин закашлялась. Успокоившийся Лантар подошел к Мэрилин и внимательно обнюхал ее ноги.

— Итак, что же вас привело ко мне? — спросил Триллинг. — Уж наверное, не просто желание повидаться, — добавил он с едва скрытой горечью. — Что? Увеличить съемочные фонды? Или ходатайствовать о предоставлении труппе отдельной ракеты для вылета на Марс, на новые съемки? Угадал?

— Нет, Джон, на сей раз не угадали.

— Ну и хорошо. Тогда, может быть, забудем о делах и прокатимся немного? Мне как раз вчера Мокомпания презентовала любопытную машину…

— Нет настроения, Джон. Я ведь пришла к вам с одной вещью, — негромко сказала Мэрилин.

— Ara! Значит, я все-таки оказался прав. Просто проведать Джона нельзя, обязательно надо к нему приходить «с одной вещью».

— Я пришла относительно Катиля Револьса, — так же негромко сказала Мэрилин.

— Вот как, — насторожился Триллинг.

— Револьс невиновен, он не имеет отношения к этим ужасным происшествиям.

— Но он сам признался.

— Ах, это не имеет никакого значения! Револьс психически болен, и это у него просто мания.

— Не думаю, — сказал Триллинг. — А почему, собственно, судьба Катиля Револьса интересует прекрасную Мэрилин Гринги?

— Лучшего Иоанна Крестителя нам не найти.

— Не беспокойтесь. Лучшие трагики страны будут к вашим услугам. Об этом я сам позабочусь.

— Револьс невиновен, — горячо повторила Мэрилин.

— Правосудие не ошибается.

— Джон, я прошу вас, лично вас: спасите ему жизнь!

— Вы обращаетесь не по адресу, — развел руками Триллинг, — я только частное лицо.

— Это ваше последнее слово?

— В части Револьса — да.

— В таком случае прощайте. — Мэрилин поднялась. — Откровенно говоря, я была о вас лучшего мнения.

После ухода Мэрилин Триллинг несколько минут сидел неподвижно. Подперев ладонями щеки, он думал. Не последнее место в его мыслях занимал Катиль Револьс. То, что Револьс непричастен к обоим покушениям на Парчеллинга, было отлично известно Джону Триллингу. Но в той большой игре, которую затеял Триллинг, инженер Револьс был пешкой, и эта пешка должна была погибнуть. Таковы неумолимые законы игры.

В глазах общественного мнения страны преступником является Револьс. Если есть еще сомневающиеся в этом, их надлежит убедить. И об этом позаботится Большой Хозяин. К его услугам весь огромный, отлично вымуштрованный аппарат, состоящий из газет, радио и телевидения.

Тяжело поднявшись, Триллинг подошел к пульту связи, поблескивавшему в неярких лучах сентябрьского солнца.

На выпуклом экране послушно возникло лицо начальника тайной полиции.

— Вы закончили дело Револьса? — спросил Триллинг тихим голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Поверьте, босс, я сделал все…

— Почему же до сих пор нет обвинительного заключения?

— Но ведь у нас нет пока вещественных доказательств преступления…