Перекресток

– Если точнее, то СПАСАТЕЛЬ, – с легкой улыбкой поправил чудак. – Это моя официальная должность, а по иерархии я значусь как Посланник. Хотя, если честно, – доверительно сказал он, близко наклонившись к Климу, – мне не нравится ни первое, ни второе определение. Первое звучит почти как Спаситель, но это – привилегия Высшего Руководства, а второе у меня ассоциируется с какой-то вынужденной миротворческой акцией или разовой миссией милосердия. А вот Хранитель – совсем другое дело! И по смыслу, и по содержанию.

– Ну хорошо, Хранитель, – подхватил забавную игру Клим. – А звать-то тебя как?

– По-древнееврейски – Малакх, по-гречески – Анжелос, но ты зови меня проще – Гел.

– Слушай, я ошибся, – сказал Клим, с трудом сдерживая улыбку. – Я беру назад свои предположения о ботанике. Ты что, из церковно-приходской школы или из театрального института? Классно это у тебя получается! Будь я мнительной и экзальтированной особой – сто процентов поверил бы! Браво!

– Да у меня пока еще мало что получается, – искренне вздохнул студент, – но очень надеюсь, что получится. С твоей помощью.

– Слушай, а ангелы-хранители – это те, которые при рождении даются? – Клим не спешил прерывать странную беседу. Свежий воздух, чудесное место и оригинал-фантазер отвлекли его от мрачных мыслей, и даже головная боль окончательно приутихла.

– При рождении, – кивнул спасатель.

– Значит, ты – мой персональный телоХранитель? Что ж так слабенько работаешь? – съязвил Клим.

– Это ты о своей болезни? – переспросил спасатель. – Ты сам взял ее на себя. Это – следствие, а первопричина имеет давнюю кредитную историю, в которую я не имею права вмешиваться.

– А ты откуда знаешь?!

«Местный экстрасенс, что ли?» – мелькнула догадка.

– Состояние нашего тела, его физического и душевного здоровья является зеркальным отражением жизненной философии человека, – как ни в чем не бывало продолжил странный собеседник.

– Слушай, не грузи! – со злостью отмахнулся Клим. – У меня – рак.

– Знаю, – мягко сказал чудак, спокойно выдерживая натиск стальных сверлящих глаз. – Ты зря злишься и обижаешься. Вон уже какую цепочку себе накрутил!

– Какую еще цепочку? – уже более миролюбиво спросил Клим. А вдруг этот крымский «гуру» действительно что-то знает?..

– Обида – это долго сдерживаемый гнев: на себя, на других, на жизненные обстоятельства. Это своего рода энергетический тромб, который представляет для жизни человека серьезную угрозу. Самое опасное в обиде то, что однажды она внедряется в тело и, разрастаясь, начинает блокировать нормальное движение энергии, что может обернуться всевозможными опухолями. А на самом деле жизнь системна и гармонична, просто нужно, Клим, понять ее правила игры. И правило номер один – умение ПО-НАСТОЯЩЕМУ быть СЧАСТЛИВЫМ.

Клим поднялся с нагретой подстилки и подошел к морю, разминая затекшие ноги. День клонился к закату, и казалось, что вся окружающая природа готовилась к встрече ночного покоя: улеглись беспокойные волны, приутих строптивый морской ветер, смолкли голосистые чайки… Меланхоличный слабый шум прибоя и звенящая тишина приятно обволакивали тело, расслабляли напряженные нервы. У него не было сейчас особого желания вступать в долгую дискуссию, тем более о болезни и о счастье…

– Да что ты знаешь о счастье, философ?! – неожиданно для себя сказал Клим, резко обернувшись к парню. – Я не знаю, чему там тебя научили на вашем философско-богословском факультете, но понятие счастья – одна из ведущих иллюзий человечества. Это призрак, мираж в пустыне; повод, чтобы отвлечь мозги от привычных вещей. Счастье – это такая же размытая абстракция, как и любовь, не имеющая ни определения, ни состояния, ни конечной цели и придуманная человечеством исключительно для того, чтобы такие мечтатели, как ты, не остались без пищи для размышлений.

– СЧАСТЬЕ – это информационно-энергетическое состояние ДУШИ, – произнес спасатель и бросил в воду маленький круглый камень, – а все остальное, и в первую очередь так называемые привычные вещи, не что иное, как круги на воде.

– «Привычка свыше нам дана – замена счастию она», – задумчиво процитировал Клим.