Перекрестки. Демон маршрутизации

– Прогулки? – чужак хохотнул. Глухо, будто швырнул горсть камней в глубокую трубу. – Меня зовут Холле Раттерс, и я здесь на работе. Префектура платит мне за очистку сетей. Я охотник.

– Ну что?

– Видел его?

– Получилось проникнуть?

– Что с Коу?

– Он смог подключиться?

Илле ввалился в комнату, упав животом на подоконник, и слабо отмахивался от налетевших вопросов. Ноги дрожали, исцарапанные костяшки пальцев противно саднили. Но Коу цеплялся коготками за плечо и тихонько повторял за волнами, а Илле победно улыбался.

– Круче, гораздо круче! Я видел не духа… Я видел самого охотника! Он переловит всех тварей в локалке… И теперь нас раньше, гораздо раньше начнут пускать в сеть. Айда за мной, я покажу, как припаивать иглу трипа!

На столешнице, превращенной Луиджи в огромный холст, выстроились в ряд ордена и медали. Это было давней привычкой, приобретенной еще в годы учебы. Каждый раз, когда проходил неприятный для Кима разговор, он при малейшей возможности рисовал знаки отличия, выдавая их самому себе за то, что он сделал неправильно и в чем собеседник непременно его обвинит.

Сейчас больше всех выделялась огромная медаль «за невыполнение обязательств». Луиджи, стараясь не смотреть в монитор, слушал господина Раттерса и размышлял: стоит ли сделать медаль еще больше или лучше вместо этого увеличить ту, которая «за наглую ложь»?

– Вы понимаете, господин Ким, что ставите в неудобное положение не только себя или меня, но и всю собственную префектуру?

– Угум, – отозвался Луиджи.

– То есть, соглашаясь на мои условия, вы заранее знали, что не сможете их выполнить?

– Нет, – префект покачал головой. – Мне было обещано финансирование из Центра для решения данной проблемы, однако буквально через день после заключения договора пришла совсем иная директива.

– Через день?!

Показалось, что брызги слюны с губ господина Раттерса сейчас пронзят пространство и окажутся на лице Луиджи. Тот даже машинально отклонился в сторону, что не укрылось от внимания собеседника, который торопливо вытер лицо ладонью.

– Вы же могли поставить меня об этом в известность! Почему вы этого не сделали?

Ким начал набрасывать эскиз ордена «за несвоевременность», решив, что часы без стрелок будут наилучшим вариантом.

– Я надеялся, что все в конечном итоге закончится хорошо. Центр мог точно таким же образом отозвать директиву и поменять ее на другую. Они были осведомлены о том, что у нас происходит.

– Но они этого не сделали.

– Да, – покорно кивнул Ким. – Не сделали.

– И что же теперь?

Луиджи вздохнул. Он не знал, какой ответ должен дать. У него был только тот, который соответствовал текущему положению дел, но в том, что этот ответ не понравится господину Раттерсу, не возникало никаких сомнений.

Префект Островного сектора Луиджи Сантос Ким, в чьих генах перемешалась такая уйма разных национальностей, что не стоило и перечислять, наконец-то посмотрел прямо в глаза господину Холле Раттерсу и подергал себя за кончик носа.

– Если говорить по существу, то теперь ничего. Я перечислил вам на счет треть гонорара. Поверьте, эти деньги – все, что есть у префектуры. Больше, к сожалению, я не могу вам заплатить. Мы можем составить какой-нибудь план по реструктуризации долга, но пока перспективы и сроки этого туманны.

– Не утруждайте себя, – тон господина Раттерса поменялся, и Луиджи еще пристальней посмотрел ему в глаза. – Я, думаю, что в состоянии покрыть свои расходы иным способом. После этого, вы можете считать, что мы в расчете, господин Ким.

– Что вы… – начал было спрашивать префект, но собеседник уже отключился.

Луиджи попробовал вызвать его снова, но ответа не было. Связавшись с шефом полиции, Ким попросил его обратить пристальное внимание на любые действия Холле Раттерса. После этого префекту оставалось лишь осмотреть на свой медальный ряд и порадоваться, что ни одной из наград не существует в действительности.

Однако вопреки этому факту Луиджи физически ощущал их тяжесть.

Каждый житель Санатория получал робота – сразу по прибытию.

Робот сначала водил маленького д’ала по коридорам, разучивая схему здания – здесь кормят, здесь исследуют, здесь лечат, а сюда можно будет ходить гулять, когда вырастешь и сможешь отвечать за себя.

Робот учил тебя правильно слышать, понимать, а потом и говорить.

Но не это важно.

Самое важное должно было случиться позже: твой робот становился проводником, когда тебе позволяли наконец-то идти в сеть. Он становился твоими руками, носом, ушами. Но главное – в какой-то момент, рано или поздно, робот начинал транслировать из сети образы. А значит… Значит он превращался в твои глаза.

На следующую после прогулки по карнизу ночь Илле проснулся от того, что Коу царапался на волю, выползая из-под живота. Он выпутался из складок футболки и зашелестел прочь, мелодично позвякивая когтями.

– Ты куда собрался? – Илле тряхнул головой – затылок заломило от острой боли. Связь не врубалась. – Эй?

В ответ – ни звука, кроме продолжающегося лязганья по плитке.