Перехват инициативы

Честно говоря, я не предполагал, что Вадим Палыч в настоящее время окажется небоеспособным инвалидом. Я просмотрел последние данные медицинской карты. Да, это то самое ранение, полученное капитаном на моих глазах, когда я стоял буквально в метре от него, и шальная пуля вполне могла угодить в меня, но выбрала командира роты.

Потом я посмотрел данные на капитана уже после службы, поскольку и такие в картотеке оказались. Не зря говорят, что если человек связал свою жизнь с ГРУ, то это навсегда. Вадим Палыч не выходил из-под контроля военной разведки, и даже были в материалах донесения двух людей, с ним беседовавших. Беседы были проверочными, в чем-то даже провокационными, но лишнего наш бывший командир роты ничего не сказал. Кстати, в этих донесениях я нашел номер домашнего и сотового телефона капитана Аведова. Это как раз то, что мне было нужно.

Я сам не знаю, почему хотелось верить в то, что обращение к капитану Аведову поможет мне разрешить мои проблемы. Просто казалось так, и все. Наверное, потому, что он до сих пор был для меня авторитетом, идеалом и образцом человечности и порядочности. А это не всегда встретишь в человеке с такой боевой подготовкой, какую имеют офицеры спецназа ГРУ. Как правило, она людей огрубляет и очерствляет, делает равнодушными к чужой боли – так мне казалось. Хотя, может быть, я и не прав, потому что и наш командир взвода, помнится, тоже был хорошим человеком...

Я закрыл программу и стер все данные о своей работе.

* * *

На стоянке около конторы я увидел две ментовские машины. Вообще-то, менты были постоянными клиентами нашей фирмы, и удивляться присутствию их здесь не приходилось. Но мне почему-то показалось, что визит сразу двух машин как-то связан с моими сегодняшними неприятностями. И потому, поставив «Мазду» не на привычном месте, а через два дома, на чужой стоянке, я не поспешил пройти в контору, а остался за рулем. И так просидел минут десять, пока из дверей не вышли три человека. Двое уселись в одну машину, третий в другую, и уехали в разные стороны. Только после этого я переехал на свою стоянку.

Охранник Коля Харламов за дверью приветственно поднял руку. Поскольку мы уже здоровались утром, я понял, что он желает нечто сообщить мне. И даже догадался – что.

– Берсерк, ты зачем перекачал из американского банка миллион долларов?

– Я был голоден, – вяло, с неохотой ответил я.

– А теперь тебя менты ищут.

– Ты удостоверение у них проверял?

– Проверял, – подтвердил Харламов.

– Управление «К»?

Управление «К» в МВД занимается компьютерными преступлениями.

– Нет. Просто уголовный розыск. Из административного округа, даже не из МУРа.

– И группу захвата в кабинете оставили?

– Если только пронесли в кармане.

– Понял, Колян, спасибо.

– А что ты натворил? – Харламов рад бы был услышать какую-нибудь захватывающую историю.

– Я разве похож на болтуна? – спросил я в ответ с укором. И прошел на второй этаж в свой кабинет.

У нас в конторе как-то было принято не ходить из кабинета в кабинет даже для того, чтобы сказать пару слов, а беседовать мы предпочитали через компьютер. И я уже до того привык к этому способу общения, что даже не посмотрел себе под ноги. Только усевшись за компьютерный стол и включив сетевой фильтр, увидел, что у порога лежит свернутый вдвое лист, вырванный из блокнота.

В записке был номер мобильника. Текст под номером гласил: «Срочно позвоните! Капитан уголовного розыска Стаднюк».

Раздумывать долго было просто не над чем. Я не знал за собой грехов, за которые следует отвечать. Конечно, странно, что менты сумели добраться до меня. На дороге стояло множество машин. И следовало знать, что расстрелянная «Шкода Фабия» ехала именно за мной, чтобы разыскивать меня так настойчиво. Не предполагал, что менты умеют работать так быстро...

Я набрал номер. И только тут подумал, что пять минут назад прятался от ментов так, словно был в самом деле в чем-то виноват.

ВАЛЕРИЙ СТАДНЮК, КАПИТАН, НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА

Лейтенант Суглобов расстарался... К приезду следственной бригады стул перед рабочим столом в моем кабинете оказался занят крепким парнем в окровавленной одежде. По заклеенному вместе с половиной лица носу и большущей повязке на правой руке я без особого труда догадался, что это и есть единственная уцелевшая жертва расстрела «Шкоды Фабия». Сам Суглобов сидел на широком подоконнике и беззаботно мотал ногами. Можно было с разбегу приступить к допросу, но для начала следовало и соответствующее настроение создать, чтобы оно в воздухе витало и помогало нашему гостю правильно отвечать.

– Это ты его так разукрасил? Я же просил тебя сильно не усердствовать... – усевшись за стол, спросил я лейтенанта с легким, но ощутимым укором. – У меня всегда рука дрожит, когда приходится бить по перевязке.