Перехват

– У меня информации не больше, чем у вас. Его спаскапсула взорвалась то ли при спуске, то ли при ударе о поверхность. Связь с высланным к месту катастрофы автоматическим спасательным ботом была потеряна при ядерном взрыве, уничтожившем промышленный комплекс неподалёку. Повторно выслать машину мы не можем. Спасатели и так разрываются. Срочная помощь нужна десяткам, сотням тысяч людей. Система спутникового контроля поверхности повреждена, и этот участок, как и многие другие, не контролируется. Мы вышлем ещё один бот при ближайшей возможности, но пока… – адмирал развёл руками. – Я подписал представление о награждении этого лейтенанта. Посмертно или нет, мы узнаем позже. Это всё, что мы на данный момент можем для него сделать. Кстати, – перевёл адмирал разговор с неудобной для него темы, – у вас есть какие-нибудь соображения о причинах того, что «Спруты» атакуют исключительно Вторую крепость и игнорируют все остальные цели?

* * *

Как-то, ещё в бытность второкурсником лётного училища, Белецкий согласился на предложение друзей принять участие в альпинистской экспедиции. И в принципе, об этом не пожалел. Было и интересно, и весело, и адреналина море… И вершину они покорили (пятитысячник, между прочим!).

Но, как высказался один из однокурсников Егора, карабкавшийся тогда рядом по крутым склонам, «рождённый летать – ползать не может. Пусть даже по горам». И парень с ним был полностью согласен: разве может ползанье по дну воздушного океана сравниться с полётом, а уж тем более с боем в открытом космосе?

Хоть оба друга тогда имели представление о космических схватках разве что по записям да симулятору, они единогласно решили, что нет – не может.

И вот теперь ему приходилось на своих двоих топать по местам, отдалённо напоминающим тот поход. Впрочем, нет. Скорее окружающая местность напоминала полигон, на котором в училище проходили занятия по выживанию. Да. Именно так. Не горы, а скорее предгорья. Каменистые холмы, высокие, но явно недостойные права гордо именоваться горами, пересекались глубокими расселинами не так уж часто. Изредка попадались следы ушедшей отсюда цивилизации: полуразрушенные опоры демонтированных транспортных магистралей, полузасыпанные где песком, где породой останки горнодобывающей техники… В одном месте даже попалась гладкая, как стол, площадка почти с гектар, на которой, очевидно, когда-то что-то располагалось. Что именно – жилые модули, ремонтная база или стартовая площадка грузового лифта, – кто знает?.. На карте Белецкого площадка была безымянной, а размышлять на эту тему, очевидно под влиянием монотонного рейда по негостеприимному Сварогу, совсем не хотелось.

Путешествие, на удивление, проходило без особых трудностей. Человек, скафандр с бесчувственным рысем внутри, а также импровизированный транспортёр медленно, но уверенно продвигались вперёд, оставляя за собой след из нанорейдмаркеров, по которому спасательная экспедиция или следственная группа, а то и обе вместе, должны были проследить путь группы от места крушения.

Пока что за всё время, проведённое в пути, серьёзные преграды в виде особо крутых склонов попадались только дважды. Тяжелее всего там приходилось транспортёру. Однако пока что он с честью выходил из трудных ситуаций, помогая себе манипуляторами. При взгляде на то, как гусеничный паучок натужно карабкается через очередное препятствие, пилоту иногда представлялось, что тот натужно пыхтит и про себя ругательски ругает человека, решившего двинуться в трудный путь, вместо того чтобы ожидать помощи на месте.

Несколько затруднял движение сильный порывистый ветер. Экзоскелет скафандров помогал смягчать его удары, но иногда, во время заката и рассвета, когда ветер усиливался, удержаться на ногах становилось почти невозможно.

Егор скорректировал график движения. Вместо одной длинной ночной остановки, во время которой можно было подкрепиться и отдохнуть, в том числе и поспать, он теперь делал две короткие. На время смены дня и ночи. А ночью продолжал движение так же, как и днём, благо темнота не была проблемой для ноктовизоров.

Попав однажды под кислотный не то что дождь, а скорее даже ливень, Белецкий теперь старался останавливаться на отдых в местах, хоть как-то защищённых от осадков. Удавалось это не всегда, особенно поначалу, но на второй неделе пути всё чаще стали попадаться зевы заброшенных шахтных разработок. Кроме вертикальных стволов попадались и горизонтальные штреки.

Их Егор и использовал в качестве укрытия, конечно, предварительно убедившись в том, что потрескавшийся свод не обрушится на голову.

На каждой вечерней стоянке молодой человек проверял, не вернулся ли рассудок к Пантелею. Он бы устраивал такие проверки почаще, но понимал, что пользы от увеличения частоты приведения рыся «в сознание» не будет никакой. Скорее даже наоборот. Потому скрепя сердце и решил «будить» друга не чаще чем раз в сутки, на вечернем привале. Предварительно, естественно, заблокировав его скаф.