Перехват

– Эх, сейчас бы хотя бы пару ракет! Или контейнер с лазером! – с досадой выдохнул Егор, врубая торможение. По всем правилам сейчас надо было, наоборот, разгоняться, но тогда гибель при встрече с атмосферой была бы неминуемой. А так оставались хоть какие-то шансы…

Противокорабельные ракеты к этому времени уже закончились. Остались только противоракеты. Теоретически, их можно было использовать не только для обороны. Но сейчас они были остро нужны по прямому назначению. Молодой пилот подозревал, что противник решил применить ту же тактику, что и он – накрыть взрывами объём пространства, превышающий возможности маневрирования истребителя. А значит…

– Пантелей, я тебе говорил, что мы врежемся в атмосферу?

– Было что-то такое.

– Можешь больше не бояться – скорее всего, до атмосферы мы не долетим. Нас разнесут в куски раньше, – обнадёжил товарища Егор.

Для такого предположения у него были все основания. В действие вступили крупнокалиберные установки орбитальной ПКО Сварога. И хотя стреляли они не по «Беркуту», а по «Хормузу», при такой плотности огня что-то должно было обязательно перепасть и своим. Выход Егор видел только один…

– Держись! – в очередной раз за последние несколько минут крикнул он Пантелею и направил машину прямо на вражеский корабль. Там, похоже, к этому времени оценили серьёзность ситуации и начали спешно отстреливать десантные модули, которые сразу устремлялись вниз, к планете.

«Контроль повреждений – двадцать шесть процентов… Тридцать два процента», – безумный полёт сопровождался бесстрастными докладами искина.

Чтобы не попасть по своим, «Хормузу» пришлось на какое-то время уменьшить плотность огня, чем и воспользовался пилот «Беркута». Он проскочил почти вплотную к корпусу вражеского корабля, заодно прикрывшись им от огня своей ПКО. И успев при этом не только пропахать врага очередью из пушек, но и всадить залп противоракет в бронестворки отсека охлаждения реактора.

«Сорок восемь процентов… Пятьдесят четыре процента… Шестьдесят два процента».

Позади истребителя расцвёл огненный цветок. Десантный корабль разломился пополам и начал медленно заваливаться на планету. Однако свою задачу он выполнил. Десантные модули уже входили в атмосферу.

«Семьдесят три процента… Повреждение правого маршевого двигателя… Неконтролируемая реакция… Отстрел правого маршевого двигателя… Потеря мощности левого маршевого двигателя – пять процентов. Расход боезапаса пушек – девяносто пять процентов… Девяносто семь процентов… Девяносто девять процентов. Снаряды закончились».

Прежде чем закончились боеприпасы, молодой пилот успел сжечь девять десантных модулей. Больше он уже ничего сделать не мог. Пора было позаботиться и о себе.

Егор успел отдать команду на отстрел спаскапсулы раньше, чем это сделала автоматика, и почти сразу потерял сознание от навалившейся перегрузки.

* * *

– Бродяга-один, Бродяга-два, преследование Бродяги-три прекратить. Следовать к терминалу шестого орбитального лифта. Действовать согласно тактическому плану номер семь.

– «Прекратить преследование», – хмыкнул ведущий, отзывая так и не вышедшие к этому моменту на дистанцию открытия огня дроны. Пилотируемые истребители безнадёжно отстали от машины Белецкого, так как, во-первых, позже начали разгоняться, а во-вторых, заблаговременно начали тормозить, дабы избежать встречи с атмосферой Сварога. – Спохватились… Там уже некого преследовать.

– Как думаешь, что это было? – поинтересовался ведомый, который тоже видел и бой одинокого «Беркута» с невидимым противником, и финальную вспышку в атмосфере планеты, сопровождённую исчезновением метки «Бродяги-3» с тактической схемы.

– Похоже, наш юный друг был не так уж и безумен.

– Надеюсь всё же, не «был», а «есть».

– Да. Я тоже надеюсь. Хотя – на такой скорости… – ведущий сокрушённо покачал головой. Но развить свою мысль не успел. Вокруг начало твориться нечто невообразимое.

* * *

Как и тогда в столичном парке, первым восстановилось обоняние. И донесло до мозга запах крови.

Следующим, тоже как и в прошлый раз, подключился вкус. И вновь это оказался вкус крови. Дежавю…

А потом без очереди влезла боль.

Боль была глухая, но по всему телу. Ощущения были, как будто сверху уронили хорошую такую бетонную плиту. Осознав, что вверенный ей организм начал приходить в сознание, медсистема скафа поспешила отчитаться о проделанной работе.

Беглого взгляда на строки отчёта было достаточно, чтобы понять, почему боль не была нестерпимой. Судя по текущему состоянию картриджа аптечки, та впрыснула в организм подопечного лошадиную дозу коктейля из обезболивающих и противошоковых препаратов вперемешку со стимуляторами. Непрояснённым оставался только вопрос, а из-за чего вообще всё болит?

Егор глухо застонал (Ага, появился и слух!) и запросил отчёт у системы контроля повреждений скафа.